Оридана, которая свекра побаивалась, бледно улыбнулась и в сопровождении герцога Ориша отошла к пустой пока клумбе. Слуги тут же поднесли ей стульчик и ящик с рассадой.
– Прямо руками? – изумилась принцесса, когда присевший рядом на корточки дядя показал ей, как копать ямку для рассады.
– Мы потом помоем! – закивал Ориш.
Проследивший за ними взглядом король поморщился и посмотрел на Бруни.
– Я тебя даже не спрашиваю, умеешь ли ты копать землю, – сказал он, и та едва не вспыхнула, восприняв его слова как язвительный намек на происхождение.
Вскинула голову. Чего-чего, а стыдиться своей семьи не в ее правилах!
– Конечно, умею – выходцы из квартала мастеровых умеют многое!
– И слава Пресветлой! – буркнул Редьярд. – Это лучше, чем быть избалованной куклой!
Бруни внимательно посмотрела на него. Его Величество никогда не выражал недовольства по поводу невестки из Гаракена. Казалось, король прекрасно все понимает, но вот поди ж ты, в этот залитый солнцем денек в нотках его голоса прорвалось раздражение.
– Ваше Величество, Оридана открыта новому, как ребенок, готовый учиться. У нее доброе и отзывчивое сердце, а это уже немало! Конечно, она легкомысленна, но это объяснимо для девушки, которую растили, как дивный цветок в оранжерее, не давая напиться обычным дождем! – сказала она и приняла у Дрюни очередной саженец.
Шут застыл, слушая ее, а потом тоже посмотрел на короля.
– Маменька права, братец! Легкомысленность не есть глупость, а есть недостаток привычки думать!
– Разговорчики в строю! – рявкнул Его Величество и коварно сменил тему, чтобы не пришлось признавать поражение: – А вон туда мы посадим дуб! У нас есть дуб? Ян?!
– Да, Ваше Величество? – Грошек отвлекся от тюльпанов, любовно высаживаемых в землю традиционным ласурским орнаментом.
– Мы желаем дуб в центр лужайки! – заканючил Дрюня. – Подайте!
Секретарь с голубиными глазами кротко вздохнул, поднялся и направился искать дуб.
– Нет, Саник, нет! – услышала Бруни вскрик Ориданы. – Не выкапывать!
Мельком глянула в ту сторону. Оборотень с азартом подкапывал только что посаженный принцессой кустик снежноягодника.
– Дуб тут будет в самый раз! – прикрыв глаза ладонью от солнца, сказал Его Величество. – Огромный, кряжистый, в окружении пламенеющих тюльпанов и сумрачных ирисов! Я просто вижу его!
– Я тоже! – поддакнул Дрюня. – Главное – его найти!
* * *
Гномы никогда не испытывали пиетета к аграрным работам: максимум, что могли посадить и с чем возиться, – лекарственные растения и любимые ими грибы. Вот почему в этот солнечный день гномья диаспора Вишенрога вышла не на улицы города, а на работу.
Йожевиж, как и полагалось подмастерью, явился в кузню раньше мастера. Проверил и разложил инструменты, разжег печь, выставил на улицу деревянные треноги, на которые вывешивались в качестве образцов ножи, щипцы и щипчики, полотнища лопат и т. п. Натаскал из дворового колодца воды в бадье и вышел на крыльцо, дабы выпить кружку студеной воды и послушать вишенрогский переклич – людей и птиц. Драгоценные минуты перед работой для каждого уважающего себя мастера… ну, или подмастерья! И буквально натолкнулся на гнома в коричневом, украшенном позолоченными бляхами камзоле.
– Почтенный Йожевиж Агатский, Синих гор мастер? – предварительно поклонившись, уточнил гном.
У Йожа отчего-то заныло в груди.
– Он самый, уважаемый, – ответил он, вернув поклон. – Чем могу служить?
Гном полез в притороченную к поясу сумку и достал деревянный футляр для свитков, тетрадь в кожаной обложке и самопишущее перо.
– Получите, распишитесь!
Рука почтенного Синих гор мастера едва не дрогнула, когда он забирал футляр и расписывался в ведомости. Он ждал дурных вестей с того самого дня, как отца Виньовиньи выбрали правителем Подгорья и Драгобужского наземья, но не думал, что они последуют так скоро!
Гном забрал у него тетрадь и перо, поклонился и ушел, а Йожевиж так и остался стоять на пороге, разглядывая футляр, позабыв об ответной вежливости. Он испугался… До дрожи в коленях испугался, что может потерять свою голубоглазую, упрямую гномеллу, осиявшую его жизнь светом истинной любви.
Завидя подходящего к кузне мастера Хлопблохеля, гном поспешно сунул футляр в карман куртки. Дурные вести дурными вестями, а работа прежде всего!
* * *
Дуб был найден и с почестями препровожден на лужайку.
– Какой-то он невзрачный! – нахмурился Его Величество, разглядывая саженец высотой ему по пояс. – А побольше не было?
– Не было, Ваше Величество! – расстроенно вздохнул Ян Грошек и прошептал стоящему рядом Дрюне. – Дубов вообще не было – не сажают их в городе из-за мощных корней, что фундаменты ломают!
– А этот откуда взял? – таким же заговорщическим тоном поинтересовался шут.
– На каком-то пустыре выкопал, – признался секретарь.
– За голову не боись, не выдам, – улыбнулся Дрюня и подошел к королю. – Ты чего на деревце наговариваешь, Твое Капризное Величество? Смотри, какой пряменький, и почки толстенькие! Вот как Саник!
Саник увлеченно подкапывал уже третий куст. Ее Высочество Оридана, с головой ушедшая в посадку цветов и увозившаяся не хуже своего воспитанника, вскочила и всплеснула руками.
– Ах, ты, нехорошик! Нельзя там копать! Нельзя!
Щен ее не слушал. Кто когда-либо копал с азартом, его поймет!
Подскочив к нему, принцесса топнула ножкой.
– Прекратить! Саник, прекратить!
Оборотень отодвинулся, но продолжил копать. Кустик жалко завалился набок.
– Ах, ты! – воскликнула Оридана и… замахнулась.
Саник прижал уши и попятился.
– Змейка моя, ты пугаешь его! – поспешил на помощь племяннице герцог Ориш, но было поздно – щенок развернулся и со всех ног бросился прочь.
– Стоять… – растерянно прошептала Оридана. – Саник, стоять! Да поймайте же его кто-нибудь!
Все работающие на площади дружно побросали инвентарь и погнались за беглецом. С таким же успехом можно было гнаться за ветром – маленький оборотень, выросший на улице, прекрасно ориентировался в городских трущобах и вскоре исчез из виду.
Гаракенская принцесса горько плакала на плече у Бруни, а та, подозвав к себе Григо, приказала:
– Найди Веся, он говорил, у них на курсе есть парень с потрясающим нюхом! Пусть приведет его сюда! Не плачьте, Ваше Высочество, мы обязательно его найдем!
– Маленький… – всхлипывала та, – я не злиться! Я воспитывать!
– Ох, Ори, – по Фигли Оришу было видно, что тот искренне расстроен, – в следующий раз спроси у меня, прежде чем кричать, и мы что-нибудь придумаем!
