Епископ Досифей и духовник Царицы Федор Пустынный отправились на плаху.
Бывшую Царицу беспощадно высекли кнутом. И затем «лапушка», как нежно называла она когда-то мужа, отправил ее в дальний, нищий ладожский Успенский монастырь.
Отмщение
Уже в апреле 1719 года Петр и Екатерина были потрясены самым страшным событием. Красавец Шишечка, который подрастал, умиляя родителей, их радость, их надежда, проболев несколько дней, умер. Он не прожил и трех с половиной лет. Горе Екатерины было безмерно. Когда она умрет, в ее вещах будут найдены игрушки «Санкт-Петербургского хозяина» – крестик золотой, пряжечки серебряные, свистулька с колокольчиками, рыбка стеклянная, шпажечка с золотым эфесом, хлыстик черепаховый, тросточка – она хранила их до самой смерти.
И как насмешка судьбы (или возмездие) – наследником трона становился… сын убиенного Алексея трехлетний Петр Алексеевич! Предсмертные крики и проклятия Алексея, бившегося в руках палачей, не прошли даром. За убийство нелюбимого сына судьба забрала у Петра сына любимого. С тех пор Романовы избегали называть Алексеями наследников престола. Посмел только последний Царь – дал это имя последнему несчастному Цесаревичу, который погибнет в кровавой бойне в Ипатьевском подвале…
С царской крови в восемнадцатом году XVIII века начинается наша Империя. Царской кровью в восемнадцатом году века XX она и закончится.
Петр Великий, император
В 1721 году Петр заключил победоносный мир со Швецией и закрепил Балтику за Россией. Смирилась шведская северная волчица, гроза северных стран. Вчерашние шведские владения – Эстляндия, Лифляндия, Ингерманландия, части Карелии и Финляндии – отошли к России.
Московия умерла. Россия звалась теперь Империей. Как в Древнем Риме Сенат подносил титулы своим Императорам, так и русский Сенат преподносил Петру те же титулы – Император, Отец Отечества, Великий… В Москве были воздвигнуты Триумфальные арки. На одной из них – парные портреты Ивана Грозного и Петра с надписями: «НАЧАЛ» – под портретом Грозного и «УСОВЕРШЕНСТВОВАЛ» – под портретом Петра. Царь Иван пытался безуспешно завоевать Прибалтику, но осуществил Иванову мечту Петр Великий, Император, Отец Отечества… Романовы почитали и Грозного, и Петра, часто ставили их рядом. И накануне крушения династии последняя русская Царица в своем письме призывала последнего Царя: «Будь Петром Великим, Иваном Грозным… сокруши их всех!»
Теперь по дворцу бегала, стуча ножками, тень убиенного Алексея – его сын. Единственный законный наследник престола…Петр Великий, как следовало именовать Царя, не сомневался в том, что станется с Екатериной, если к власти придет этот отпрыск – внук его высеченной, озлобленной сосланной жены и сын убитого проклятого Алексея. Но надежд на рождение собственного наследника оставалось все меньше. Петр все чаще болел. Над Екатериной, которую он так любил, вновь был занесен топор.
И тогда Император начал готовить ее будущее вступление на царство.
Конец Патриаршества
Представляя, как после его смерти поднимет голову Церковь, как выступит за сына Алексея могущественный Патриарх, Петр поспешил заранее набросить правительственный хомут на религию. В 1721 году он упразднил сан Патриарха. Царь фактически сам стал Патриархом и управлял Церковью через Святейший Правительствующий Синод. Синод для Петра – всего лишь одна из коллегий, духовная. Все члены Синода должны клясться в верности Государю, обещать заблаговременно «доносить об ущербе Его Величества интереса, вреде и убытке». С этого момента наша Церковь, по образцу англиканской, всецело подчинялась монарху.
«Правда воли монаршей»
Следующим шагом для передачи империи Екатерине стал новый устав о наследовании престола. Он отменял, как писал Петр, «старый недобрый обычай» – «сыну наследство давать». Теперь «в попечении о целостности всего нашего государства» Петр вводит новый устав: «Воля государя решает, кому наследовать трон – кому захочет Государь, тому и завещает престол».
Вся Россия должна принять присягу, что не отступится от этой воли монарха: страна должна заранее присягнуть и признать наследником того, кому Петр завещает страну. «Правда воли монаршей» – так угодливо определил этот царский произвол член синода архиепископ Феофан Прокопович.
Она – это я
И в том же году Петр берет Екатерину в каспийский поход против Персии. Поход был успешным. По мирному договору с Персией в 1723 году к России отошли Дербент, Баку и ряд прикаспийских провинций.
Это был следующий шаг Петра. Он готовил страну к новому воинственному титулу Екатерины – титулу Императрицы. И она отлично провела трудный поход.
Теперь Петр старался демонстрировать перед придворными удивительную физическую мощь нашей амазонки – будущей Императрицы.
Это случилось во время блестящей свадьбы сына канцлера Головкина Михаила и дочери всесильного князя Ромодановского Екатерины. Было много вина и веселья и длинных тостов за новобрачных. Если бы знали их всесильные отцы – элита Империи – трагическую судьбу своих детей… Еще раз повторим – в том удивительном веке короток был путь из лачуги во дворец и из дворца в лачугу. Но рассказ о судьбе Михаила и Екатерины Головкины впереди…
А тогда на свадьбе Петр устроил целое представление. Бывший свадебным маршалом, он неожиданно протянул свой тяжелый маршальский жезл своему денщику, гиганту Михаилу Бутурлину. Петр приказал поднять жезл и, взяв за один конец, удерживать на вытянутой руке. Умный Бутурлин, конечно же, не смог. После чего Петр приказал ему передать жезл нашей амазонке. Екатерина вытянутой рукой, как пушинку, несколько раз подняла тяжелый жезл. Впрочем, насколько он был тяжелый, знали только участники этого шоу.
Но одно было точно: она была еще молода и сильна, здоровая крестьянская натура выдерживала и походы, и многочисленные беременности, и бешеный ритм путешествий, и ежедневные парады, приемы, празднества с постоянным пьянством…
Теперь Петр хотел, чтобы она была с ним повсюду. Не было военного смотра, спуска на воду корабля, церемонии или праздника, на которых не было бы ее… Так он приучал народ: она – это я.
И путешествуют они теперь вместе, но всегда – в отдельных поездах из карет. Его поезд отличался простотой, ее – роскошью. Петр считал, что роскошь должна окончательно изгнать из памяти ее убогое прошлое. Он не переставал громко восхищаться тем, как она умеет себя держать истинной Царицей, как ей идут роскошные туалеты.
«Любила она, – писал историк князь Щербатов, – украшаться разными уборами и простирала сие хотение до того, что запрещено было другим женщинам подобные ей украшения носить, а также украшать алмазами обе стороны головы, запрещено стало носить горностаевые меха с хвостиками, которые она одна носила…»
Делала успешные шаги к титулу Императрицы и она сама. Главное, что ценили в ней придворные, – она всегда оставалась островком спокойствия. Это было особенно заметно на фоне вечно вспыльчивого, буйного Петра. Она умело показывала себя очень доброй, снисходительной к чужим порокам. Это завоевывало сердца всю свою жизнь. Когда Петр стал появляться с нею на людях, она продемонстрировала главное качество, делавшее ее присутствие при дворе бесценным…
