Несчастная мать Петра Царевна Наталья покорно уступила. Перепуганный Патриарх поспешно собрал Думу, и бояре столь же покорно согласились. Помнили бояре про стрелецкие копья…Патриарх совершил молебен в честь двух царей. Иван, объявленный «старшим царем», венчался в шапке Мономаха – венце русских царей. Для Петра сделали копию. Оба восседали на новом, небывалом троне – с двумя сиденьями…
Но умная Софья знала – двух царей не бывает. Впереди была задуманная ею концовка. Не всей драмы, но первого эпизода.
Московская революция: баба – правительница
И наступил финал спланированного действа. Стрельцы привычно навестили Кремль. Грозно потребовали, чтоб по причине малолетства Царей управляла Государством «пресветлая Царевна Софья», а мать Петра, Царица Наталья, из дворца удалить.
Беспомощная Царица Наталья, конечно же, согласилась. Согласился и святейший Патриарх. Тотчас разослали заготовленную Софьей грамоту во все концы Государства. «По челобитью всех людей Московского государства царь Иван, прежде уступивший царство брату своему, согласился после долгого отказа со свой стороны, вступить на царство вместе с братом… По малолетству государей царевна Софья Алексеевна после многих отказов согласно прошению братьев своих Великих Государей и по благословению Святейшего Патриарха и Священного Собора и всего всенародного множества людей всяких чинов Московского государства изволила воспринять правление».
Случилось невозможное: женщина, «баба» Софья, теперь будет сидеть в палате с боярами, и думные дьяки будут докладывать ей о всех государственных делах, и ее имя будет писаться во всех указах вместе с именами малолетних царей!
Теперь она, Женщина, – «Великая Государыня Царевна и Великая княжна». Таков ее революционный для Московского государства титул.
Отрок Петр, видевший убийства дядьев, кровь и насилие, узнал, что и он и мать устранены от власти. Впоследствии историки будут справедливо писать, что в эти годы убийств, крови и ужаса формировался характер молодого Петра. Как в веке шестнадцатом, в дни народного бунта и боярского своеволия, формировался характер кровавого царя-реформатора Ивана Грозного.
Результатом всех ужасов, итогом Стрелецкого бунта и убийств станут нервные (возможно, эпилептические) припадки, судорога, до смерти искажавшая лицо Петра.
Пролог феминистской революции
Впервые – со времен легендарной княгини Ольги (X век) и короткого регентства матери Ивана Грозного, литовки Елены Глинской, успешно отравленной боярами, – страной управляла женщина.
Это был пролог к русскому парадоксу – царству женщин в стране бесправных женщин. Одновременно и Стрелецкий бунт, посадивший на трон Софью, стал тоже частью предисловия к наступавшему веку, когда казарма с ружьями будет распорядителем российского престола на целое столетие.
Мужской мятеж: князь Хованский
Но «бабье царство», пусть даже с необходимой декорацией – троном с двумя Царями, казалось слишком необычным и оттого непрочным.
Об этом Софье напомнили сразу. Во главе стрельцов стоял посаженный ею князь Хованский. Хованские – знаменитый княжеский род, входивший в число шестнадцати знатнейших родов России. «Батюшка-князь», любимый воевода, под его началом главная вооруженная сила – стрельцы. Но на троне сидела баба, которую следовало вернуть на положенное взрослой московской Царевне место – в монастырь…
Князь Хованский понял: он может захватить престол. Под предлогом охраны Софьи он превратил Кремль в тюрьму. Софью и Царей стерегла теперь охрана – стрельцы.
Уже по наущению князя стрельцы вооруженной толпой привычно явились в Кремль. Устами стрельцов Хованский велел «бабе на троне» поставить на Красной площади памятный каменный столб. На нем перечислить преступления убитых бояр и восславить дела стрельцов… Софья безропотно согласилась. Хованский понял: сдалась. И снял караулы в Кремле.
Но многоопытный воевода Софью недооценил.
Бабий сюрприз
Освободившись от караула, Софья тотчас начала действовать. Вскоре князь Хованский нашел… опустевший Кремль! «Великая Государыня Царевна и Великая княжна» Софья вместе с малолетними Царями – Иваном и Петром, с матерью Петра Царицей Натальей и с другой Царицей – вдовой покойного Царя Федора, а также со всеми Царевнами, то есть со всей большой царской Семьей бежала из Кремля. Софья отправилась в сельцо Коломенское под Москвой – любимое место ее отца, «Тишайшего»…
Вскоре на воротах Коломенского дворца прикрепили «подметное письмо» (так именовались на Руси анонимные доносы). В нем «неизвестные добрые люди» оповещали народ о том, что князь Хованский с сыновьями замыслили убить обоих Государей, Патриарха и Великую Государыню Царевну Софью, чтобы самому сесть на царство.
Не успело Софьино изделие появиться на воротах, как она, «спасая Царей», побежала дальше – в Саввино-Сторожевский монастырь, а оттуда еще дальше – в село Воздвиженское…
Правительница вела себя как глава царского клана, спасительница Государей.
И снова – торжество Софьи
Узнав о бегстве Царей, Москва впала в панику. Народу легче было представить свою страну без народа, чем без Царя. Цари – его защитники перед врагами и, главное – заступники перед Богом.
Как и задумала «мужского ума» девица, в Москве начался бунт против стрельцов…
И тогда Софья обратилась к дворянству с призывом: «Верные защитники Престола, поспешите с оружием на помощь царской Семье!»
Уставшие от стрелецких мятежей дворяне потянулись в Воздвиженское. Поторопилась приехать и вся московская верхушка – бояре и думные дьяки. И тогда повелительно вызвала Софья в Воздвиженское мятежного князя Хованского…
Недаром враги звали Хованского «Пустомелей». Грозный, бесстрашный на поле боя «Батюшка-князь» позорно пал духом. Он покорно поспешил к Софье вместе с сыном – «договариваться с бабой».
Но Софья чтила мудрый обычай московских Царей: простить врага можно, но сначала его надо убить.
Не знал князь, что в сельце Воздвиженском уже состоялось «тайное сидение о важном деле». Приехавшие бояре решили единогласно: казнить мятежника.
Уже по дороге князь Хованский с сыном были схвачены. Их привезли пленниками к Софье. Прославленный воевода князь Хованский был торопливо казнен вместе с сыном.
Убив стрелецкого вождя и опасаясь мести стрельцов за любимого командира, Софья вместе с царской Семьей побежала дальше – в Троице-Сергиеву лавру. Монастырь, обнесенный высокими стенами, из века в век был неприступной для врагов крепостью.
В Москве уцелевший младший сын Хованского попытался начать бунт. Но стрельцы уже знали, что иноземные полки в полном вооружении идут в Лавру. Эти полки и голова его казненного отца была убедительнее слов молодого князя. Стрельцы почувствовали забытую силу Власти. И поспешили. Вслед за иноземными полками пришли с повинной в монастырь, стрельцы принесли с собой плаху и топор.
