Властолюбец Миних вызывал все больше неприятия у Брауншвейгского семейства… Анна Леопольдовна открыто скучала в присутствии «этого старика», вечно одержимого новыми идеями. Принц, чей брат был знаменитым полководцем, мечтал руководить русской армией вместо «надоедливого старика».
И в это сложное время Миних совсем некстати заболел, как когда-то Меншиков. В Зимний дворец тотчас принесли (конечно же, мучимого подагрой) Остермана. Он объяснил Анне и мужу, что Миних совершенно ничего не понимает ни в иностранных делах, ни в делах внутренних. Остерман посоветовал убрать Миниха из власти, пока он не сделал очередной переворот… Анна, видевшая, как легки в России перевороты, радостно согласилась.
Выздоровев, Миних узнал, что за время болезни потерял две министерские должности. Иностранными делами стал заведовать Остерман, внутренними – сын того жалкого члена Верховного Тайного Совета, граф Михаил Головкин (следовательно, тоже Остерман). Миниху оставили лишь должность военного министра.
Взбешенный Миних пригрозил отставкой. К его изумлению и негодованию, Анна тотчас ее приняла… Счастливый генералиссимус герцог Брауншвейгский, который мог теперь стать главным военачальником, поспешил издать манифест. В нем объявлялось, что Миних отправлен в отставку по старости, из-за немощи и болезней. Миних был в ярости. Перепуганная Анна Леопольдовна заставила мужа извиняться. Что ж, Миних достаточно пожил на свете и обязан помнить часто цитируемое нами изречение: «Всякое благодеяние должно быть наказано».
Но молоденькая правительница не поняла: она удалила из власти единственного из окружавших ее людей, которого уважала и слушалась гвардия, – могущественный «парламент с ружьями». И хотя Остерман продолжал пугать Анну возможным переворотом, который способен сделать Миних, Анна была слишком добра, чтобы совершать подлости. Отправить вчерашнего благодетеля в крепость, как советовал Остерман, она не захотела.
Вместо этого правительница и принц каждую ночь меняли спальни в Зимнем дворце. Успокоились они, только когда Миних переехал жить на другую сторону Невы.
Удивительный человек был Миних, состоявший из противоречий века. Он мог обворожить и тотчас оттолкнуть грубостью, был безмерно горд, честолюбив. Но ради честолюбия этот гордец мог унижаться и предавать… Он был одним из лучших инженеров века, строителем каналов и крепостей и успешным полководцем, умевшим разрушать каналы и крепости. Но при строительстве, как и на поле боя, верный ученик Петра щедро платил за успех человеческими жизнями. Возраст его приближался к шестидесяти. Казалось, его карьера стала достоянием прошлого. Но это только казалось. Такие люди возраста не имеют…
Остерман выходит из-за занавеса
Остерман, как хитрейший часовой механизм, тайно двигал стрелку русской политической жизни…
И впервые великий интриган открыто вышел на авансцену власти. Все послы теперь справедливо считали его истинным правителем России.
Впрочем, ситуация во власти была сложнее, если не сказать – глупее. Правительница была слишком ленива и легкомысленна, чтобы править. И слишком властолюбива, чтобы передать всю власть опытному Остерману. Время от времени она вместе с любимой камеристкой вмешивалась во власть – неумело и вредоносно.
«Всю эту борьбу немцев, – как заметил русский историк, – вырывавших друг у друга власть, как кружку пива», внимательно наблюдала принцесса Елизавета.
Рожденная от Марса и Венеры
«Искра Петрова» – так назвал священник единственную остававшуюся в живых дочь великого Царя. По завещанию ее матери, Екатерины Первой, после смерти бездетного Петра Второго Елизавета и ее малолетний племянник Карл Петер Ульрих имели право наследовать трон. Но вопреки этому завещанию на престол тогда посадили Анну Иоанновну…
Императрица Анна Иоанновна относилась к Елизавете с опаской и ревностью. Однако бесконечные любовные похождения спасали Елизавету. Она казалась слишком легкомысленной для заговора. Но Анна Иоанновна старела. Она понимала, сколь опасно будет положение ее Любимого при Елизавете, имеющей все права на престол. Она не забыла о завещании ее матери. К тому же стареющая Анна Иоанновна безумно ревновала Бирона к пышногрудой красавице. И Императрица решила постричь Елизавету в монахини. А Бирон решительно воспротивился. После свершившегося брака племянницы Анны Леопольдовны с принцем Брауншвейгским он обратил взор на дочь Петра, имевшую все права на престол. И решил женить на ней своего старшего сына. Императрица подчинилась: такова была сила Бирона – сила любви.
После смерти Анны Иоанновны и падения Бирона принцесса Елизавета и малолетний Карл Петер Ульрих представляли для Анны Леопольдовны опасное Петровское наследие. Но если малолетний племянник был в Голштинии, то Елизавета находилась в Петербурге. Остерман, как и прежде Миних, советовал Анне Леопольдовне как можно скорее выдать Елизавету замуж за иностранного принца (то есть убрать из России) или отправить в монастырь.
Однако Анна Леопольдовна не верила в опасность. Она дружила с Елизаветой и была уверена, что принцессу, как и ее саму, интересует только любовь. Как справедливо писал один из посланников о Елизавете: «Она рождена от встречи Марса и Венеры и не устает приносить жертвы на алтарь богине Любви». Она обожала сладкую жизнь – маскарады, танцы и красивых мужчин… будучи при этом очень набожной.
Но иностранные послы всегда рассматривали Елизавету как возможную фигуру для будущего переворота. И внимательно следили за постелью реальной претендентки на трон. Они уже усвоили: из постелей русских Императриц любовники прыгали на вершину власти.
Правда, за постелью Елизаветы следить было нелегко. Любовники менялись с озадачивающей быстротой. Что делать – дитя Венеры. К тому же кровь матери-кухарки давала о себе знать, и порой в ее кровати оказывались люди из низов. Все они отличались силой, красотой и, главное, ростом, напоминавшим о боготворимом Елизаветой гиганте-отце… Ее первым любовником был высоченный Александр Бутурлин, представитель старинного дворянского рода. Однако фаворит юного Петра Иван Долгорукий сумел удалить его из Петербурга – отправил в армию в Малороссию. И сам занял его место (ненадолго). Его сменил дальний родственник Елизаветы Семен Нарышкин (опять же – ненадолго). Окончательно влюбившийся в Цесаревну юный Петр Второй отправил за границу и его.
Однако вельможные любовники, видимо, разочаровали принцессу, и страстная любовь к гвардейцу Семеновского полка Алексею Шубину обещала быть продолжительней. Но гвардеец слишком много рассказывал в полку о Петровой дочке, любящей и ценящей русскую гвардию. Это показалось опасным Анне Иоанновне. Шубина сослали на Камчатку, а Елизавета написала горестные стихи: «Я не в своей мочи огнь утушить. Сердцем болею, да чем пособить?»
После Шубина парад простолюдинов продолжился. В ее сердце поселился (ненадолго) служивший во дворце гоффурьером (заведовал дворцовой прислугой) Пимен Лялин. Он катал ее на лодке по Москве-реке, и его матросский костюм демонстрировал Нимфе великолепную мускулатуру…
