Суета сует
Перед судом предстал первый кабинет-министр, сенатор, генерал-адмирал, граф и кавалер ордена Святого Андрея Первозванного – Андрей Иванович Остерман. Он руководил внешней политикой при пяти Правителях – Петре Первом, Екатерине Первой, Петре Втором, Анне Иоанновне и Анне Леопольдовне.
Остерман – величайший интриган, но безупречно честный человек. Единственный, кто не брал денег ни от посланников иностранных государств, ни даже от собственного правительства в виде награждений. Деньги ему были не нужны, он очень мало тратил, научил русскую жену быть по-немецки экономной. Из всех женщин любил только свою супругу, остальных дам именовал «бесполезным украшением».
Его страсть – не деньги, не женщины и не роскошь, а власть. Он пережил и победил великого Меншикова, могущественных Долгоруких, деспота Бирона, блистательного Миниха. Чтобы, впервые выйдя из-за занавеса при Анне Леопольдовне, стать единственным руководителем страны… и тотчас пасть! Как, получив все, пал Меншиков. Как, получив все, пали Долгорукие…
Сначала Остерман сидел в Петропавловской крепости. Вскоре он предстал «пред светлы очи» того, кто так долго трудился для него, пресмыкался перед ним. Того, кто усердно поставлял Остерману сведения о заговоре Елизаветы и готовился по его приказу ее арестовать. Да, он по-прежнему во власти – Андрей Иванович Ушаков. К полному изумлению врагов, инквизитор не только остался на своей должности при Елизавете, но стал еще могущественнее.
Гений тайной полиции, или «ничего личного»
Андрей Иванович Ушаков был сыном бедного дворянина, владевшего единственным крепостным. Этот крепостной после смерти хозяина спас семью и маленького Андрюшу от голода. Андрюша вырос высоченным парнем необычайной силы. В гвардии дослужился до майора и с тех пор до смерти подписывался «Отставной гвардии майор Ушаков».
Но карьеру он сделал по другому ведомству. При Петре Ушаков с поразительной жестокостью допрашивал участников крестьянского восстания. С тех пор Петр использовал его только для «сыщицких дел»: Ушаков проверял доносы на московских купцов и русских офицеров в Польше; побывал он и тайным фискалом, наблюдал за строительством кораблей, точнее, за кражами во время строительства. Уже через три года он вместе с графом Петром Толстым возглавил Тайную канцелярию и вскоре стал ее фактическим руководителем…
С беспощадными кнутобойцами Ушакова, как мы уже писали, познакомился наследник престола Царевич Алексей. Палачи Ушакова секли первую жену Петра Великого, бабку Императора Петра Второго, Царицу Евдокию. Был он главным пыточником при Екатерине Первой. Ошибся всего раз – когда Меншиков придумал посадить на престол Петра Второго, сына Царевича Алексея… Ушаков, беспощадно пытавший его отца, естественно, испугался. Вместе со своим вчерашним шефом Петром Толстым выступил против… Но в отличие от Толстого, которого лишили званий и имущества и сослали на Соловки, с Ушаковым поступили на удивление мягко. В звании генерал-лейтенанта его отправили служить в Ревель. Меншиков явно хотел сохранить и при случае вернуть бесценного палача. Но сделать это Светлейшему было не суждено. Сам пал…
Уже при Анне Иоанновне Ушаков вернулся в Петербург. Он вновь на своем месте – «Правитель Канцелярии тайных розыскных дел с личным докладом Царице», а точнее, Бирону. Ушаков сумел обвинить Дмитрия Михайловича Голицына, отправил его в Шлиссельбургскую крепость и там помог ему умереть. Он усердно «поработал» с Долгорукими – зверски пытал Ивана и Александра, умело порезвился со своим старым знакомым Василием Лукичом – пытал его до бесчувствия. Узнали изнеженные патриции, что такое его дыба и плеть! Выбивал он нужные показания из Долгоруких в присутствии кабинет-министра Волынского. Но пришла пора, и Андрей Иванович уже зверски пытал Волынского по приказанию Бирона. Когда же Бирон пал, Ушаков привычно приготовился пытать Бирона. Однако Миних велел ему прекратить это «болванское занятие, от коего Российскому государству одна смута сеется».
Готовился он, по приказанию Остермана и Миниха, заняться принцессой Елизаветой и ее придворными, но… Елизавета победила. И оставила его главой тайной полиции! Все знала – и оставила! Она поняла и оценила: палач преданно служит власти, с великим рвением и великими способностями. Как же его убрать?!
Только при Елизавете покинет Ушаков свое славное поприще. Елизавета наградит Вечного Палача графским достоинством. Но уже при ней он станет стар и немощен и в 1746 году уйдет в отставку. Правда, покинув любимое дело, жить не сможет. Руководитель пыток при пяти режимах умрет уже в следующем году. Уйдет графом и генералом. Он будет похоронен среди величайших людей России в Александро-Невской Лавре.
Суд над вчерашними повелителями
Итак, Миних, Остерман и Головкин, которых она привыкла бояться, теперь оказались целиком в ее власти… Она была по-женски очень любопытна. И, спрятавшись за драпировкой, стараясь не упустить ни единого слова, слушала допросы вчерашних всевластных вельмож. Но пытать их Ушакову не разрешила.
Остерман в Петропавловской крепости, конечно же, заболел. На этот раз по правде – на ноге началась гангрена. По милостивому решению новой Императрицы, еще вчера бывшей для него «непутевой Лизкой», его перевели в Зимний дворец.
Она благодетельно приказала сделать все для лечения старца, он слезно благодарил ее, хотя оба ненавидели друг друга. Особенно ненавидела его Елизавета – за историю с персидским подарком…
Остерман был против ее контактов с иностранными послами, потому что это являлось косвенным признанием ее статуса наследницы престола. Никогда она не забывала, как он не разрешил встретиться с ней персидскому послу. А ведь перс привез для нее богатые подарки шаха… Посол сообщил об этом Елизавете, и та уже представляла эти подарки! Конечно, это были драгоценности! Но проклятый старик запретил вручить их! Как пережить такое?! Она была в бешенстве, кричала: «Как смеет вчерашний писаришка, подобранный моим отцом, так обращаться с дочерью благодетеля своего!? И вот теперь старикашка был в ее власти…
Когда Остермана подлечили, Елизавета, в традициях своего отца, с удовольствием сказала: «Мне жаль так жестоко поступать со столь знаменитым старцем, но того требует справедливость и закон!» Остерман должен был выслушать приговор: «За то, что, присягнув завещанию Екатерины Первой, его нарушил… За то, что беззаконно согласился посадить на трон Брауншвейгскую династию… За то, что постоянно замышлял против законной Императрицы Елизаветы Петровны… За все это подлежит суду». Суд, состоящий из русских вельмож, угодливо и быстро приговорил «знаменитого старца» к колесованию, в отличие от фельдмаршала Миниха, графа Головкина и Рейнгольда Лёвенвольде, приговоренных лишь (!) к отсечению головы.
Миних, выслушав приговор, только усмехнулся и сказал: «Перед судом Всевышнего – мое оправдание, и оно для меня важнее, чем перед судом вашим».
Головкин пребывал в отчаянии. Остерман промолчал.
Казнь
Эшафот был воздвигнут на Васильевском острове. Шесть тысяч гвардейцев окружали его. Вокруг – многотысячная толпа зрителей, жаждущая крови всесильных вельмож, к тому же ненавистных немцев.
