Теперь пятеро внуков бесстрашного Орла служили в гвардии. Самым беспощадным и умным из Орловых был Алексей, которого называли «Орлов со шрамом» – из-за страшного шрама на лице. Алексей был знаменит аттракционом – одним ударом кулака меж рогами убивал быка. Это о нем сказал граф Федор Головкин: «Я не поручил бы ему ни жены, ни дочери, но я мог бы совершить с ним великие дела…» Екатерина, переспав с красавцем Григорием, получила в придачу четырех знаменитых братьев-гвардейцев и с ними всю гвардию.
Вскоре в заговоре был уже весь Измайловский полк… Примкнувший к ним Кирилл Разумовский, брат любовника Елизаветы, был в этом полку подполковником. Участвовал в «деле» и Преображенский полк. Труднее было с Конногвардейским полком. Там заговорщиками являлись вахмистр Григорий Потемкин и секунд-ротмистр Федор Хитрово, но полковой генералитет колебался.
Любовь и ненависть сестер
В заговоре участвовала и девятнадцатилетняя княгиня Екатерина Дашкова (в девичестве Воронцова). Парадокс: Екатерина Дашкова – племянница канцлера Воронцова, довереннейшего человека Петра Третьего, и родная сестра Елизаветы Воронцовой, любовницы Петра Третьего – была фанатично влюблена в Екатерину.
Екатерину Дашкову и Екатерину Алексеевну объединили общие кумиры. Блестяще образованная, точнее, самообразованная (как и ее августейшая подруга) поклонница французских просветителей, Дашкова впоследствии писала: «В ту эпоху… в России нельзя было найти и двух женщин, которые бы, подобно Екатерине и мне, серьезно занимались чтением [надо бы добавить: «и политикой». – Э. Р.]; отсюда, между прочим, родилась наша взаимная привязанность… легко представить, как она [Екатерина. – Э. Р.] должна была увлечь меня, пятнадцатилетнее и необыкновенно впечатлительное существо».
Она была готова на все ради обожаемой Екатерины. Она совершила самое трудное для тогдашней российской морали – пошла против собственной семьи. Она стала главной заговорщицей…
Впрочем, и своего дядю-канцлера, и свою сестру Елизавету, и самого Императора Петра она открыто презирала – ведь они не читали великих философов… Юная максималистка Дашкова не скрывала ни своей любви, ни своего презрения. Впоследствии Петр, хорошо знавший свою жену, с печальной усмешкой предупредил юную почитательницу Екатерины: «Дитя мое, вам бы не мешало помнить, что водить хлеб-соль с честными дураками, подобными вашей сестре и мне, гораздо безопаснее, чем с теми великими умниками, которые выжмут из апельсина сок, а корки бросят под ноги».
Впоследствии Дашкова не раз вспомнит эти слова.
Страстная заговорщица
Если Орлов, по замыслу Екатерины, должен был привлечь к заговору гвардию, то юная Дашкова успешно агитировала вельмож. Она завербовала Кирилла Разумовского, его друга и верного слугу Теплова, и, наконец, самого воспитателя наследника Павла – графа Панина.
Никита Панин был очень важен для заговорщиков… Они думали, что в случае свержения Петра Третьего большинство народа захочет видеть на троне семилетнего Павла, правнука Петра Великого, кровь «природных Царей» Романовых. Вряд ли им понравится продолжение «бабьего царства» в лице немецкой принцессы Екатерины!
Правда, оставалось загадкой, почему осторожнейший пятидесятилетний Панин согласился на предложение девятнадцатилетней девушки. Очень опасной – в силу ее огненного темперамента и готовности к самым безумным поступкам. Как утверждала злая молва, Панин долго колебался. И чтобы покончить с его колебаниями, добродетельная девица поступила галантно – переспала с любвеобильным, весьма немолодым вельможей. Дашкова впоследствии горячо отрицала сплетню, рассказывала о безумной любви к мужу. Что же касается ее привлекательности, то о ней можно сказать насмешливыми словами ее кумира Екатерины: «она красивее… только своей сестры»… По другой версии, эта удивительная решимость Панина объяснялась тем, что он был… тайным отцом Дашковой.
На самом деле у Панина имелась важнейшая причина примкнуть к заговору: он мечтал, чтобы на трон сел сын Екатерины, его воспитанник Павел, а Екатерина стала бы при нем регентшей. Это было тайным условием его участия в заговоре. Как мы узнаем в дальнейшем, он мечтал воспитать Павла просвещенным монархом, который подарит России конституцию и верховенство закона.
Юная Дашкова пугала заговорщиков своим темпераментом… Но отказаться от ее участия было бы безумием, ведь она каждый день общалась с сестрой – любовницей Петра и дядей-канцлером, главой правительства. Через нее заговорщики знали буквально о каждом шаге во вражеском лагере.
Кроме того, она страстно распространяла нужные слухи о Петре Третьем: «Я… ясно видела, чего должна была ожидать Россия от наследника – человека, погруженного в самое темное невежество, не заботящегося о счастье его народа, готового управлять с одним желанием – подражать прусскому королю, которого он величал в кругу своих голштинских товарищей не иначе как «король, мой господин». И ей верили, зная ее близость к трону.
Заговорщик… Петр Третий!
Но самым успешным заговорщиком оказался… сам несчастный Император. Несмотря на все свои благодетельные реформы, Петр Третий делал все, чтобы о них забыли, чтобы заговор победил…
Началось это с первых дней царствования. Нескончаемая церемония похорон тетки-Императрицы казалась Петру нелепой. Он не умел притворяться, не хотел понимать, что это умение – важнейшая обязанность властителя. Он открыто скучал на похоронах Императрицы Елизаветы, в то время как жена Екатерина умело скорбела – изливала потоки слез, и казалось, этот водный резервуар бездонен. Петр – лютеранин, до приезда в Россию воспитывался в лютеранской стране. И поклонение иконам («доскам») и мощам давно умерших святых – все это казалось ему диким. Находясь в церкви и стараясь унять душивший смех, он корчил рожи, перемигивался с голштинцами, оскорбляя молившихся русских… В это же время прирожденная отличница и великолепная актриса Екатерина, выучившая православные обряды, усердно их выполняла.
Не дремала и Церковь, которую Петр восстановил против себя своими указами… В результате родился опаснейший слух, который умело поддерживали заговорщики: будто Петр решил уничтожить отеческое православие. Так объясняли все его прогрессивные законы о свободе вероисповедания, о запрещении преследований раскольников, о секуляризации церковных земель. Говорили, что Царь так ведет себя в церкви, потому что ненавидит истинную веру и оттого преследует «истинно православную жену» (кстати, «истинно православная», став Императрицей, проведет ту же секуляризацию, но не забудет при этом славить православие, усердно молиться и ходить на богомолье).
Но самым страшным для репутации Петра оказалось «второе чудо Бранденбургского дома» – как назвал его Фридрих Великий. Императрица Елизавета скончалась. Мир с поверженным Фридрихом, возвращение земель, захваченных русским войском, – этого не могли простить ему ни армия, ни гвардия, ни общество. В отдельном параграфе мирного договора с Фридрихом говорилось: «…оба государя, искренне желая соединиться еще теснее для безопасности своих владений и для взаимных выгод, согласились приступить немедленно к заключению союза». Это был новый военный союз со вчерашним врагом против вчерашних друзей – Дании и Австрии.
