Помимо краудфандинга, краудсорсинг также обеспечивает независимых разработчиков доступными вариантами расширения собственных ресурсов. Вместо того чтобы нанимать большие команды инженеров, дизайнеров и программистов, стартапы и отдельные лица могут войти в глобальное сообщество фрилансеров и волонтеров и получить навыки, которых не хватает самим. Это, разумеется, также относится и к эмерджентным системам, поскольку никакие принципы не существуют в вакууме — все питают друг друга и друг друга информируют.
Проект Safecast доказал, что целенаправленная группа волонтеров, руководствуясь идеалами движений программного и аппаратного обеспечения открытого доступа, способна создать инструментарий более точный и полезный в быстро меняющейся среде, чем официальные властные ресурсы. Также эта группа смогла обеспечить людей в сообществах, затронутых катастрофой, реальными данными, дав возможность позаботиться о себе и своих соседях, вдохновив на создание фонда помощи людям по всему миру.
Одна из причин, по которым команда Safecast смогла мобилизоваться так быстро, заключалась в доступе к соцсетям и другим онлайновым инструментам, которые помогли новаторам-единомышленникам выстроить сообщества, предоставившие им знания, поддержку и прочие соответствующие ресурсы. Подобные обширные сети также помогают в локализации инструментов, рабочих мест и производственных предприятий, дополнительно снижая тем самым стоимость инноваций и позволяя новым идеям и проектам развиваться без указаний из центра.
Многие такие проекты воспользовались выгодами современных технологий прототипирования и цепочек поставок, которые начинают способствовать ускоренным и недорогим инновациям в области аппаратного обеспечения, как это уже случилось с программным обеспечением. Независимые разработчики получили возможность создавать продвинутые пользовательские продукты, которые всего несколько лет тому назад находились за пределами их доступа. Данная тенденция набирает силу, и можно ожидать, что скоро появится аппаратное обеспечение еще более высокого уровня инновации, и выпускать его будут небольшие стартапы и изобретатели-одиночки.
По мере снижения стоимости инноваций целые сообщества, ранее оттесняемые на обочину более мощными организациями, смогут самоорганизовываться для активного участия в делах общества и власти. Культура эмерджентных инноваций позволит каждому испытывать чувство совладения и ответственности друг за друга и за остальной мир, и это позволит создавать условия для более продолжительных перемен, чем сумели бы официальные структуры, формирующие политику и закон.
* * *
Когда мы говорим, что не сильны в математике, то имеем в виду нечто иное, чем то, что подразумевает Джереми Рубин — недавний выпускник MIT, хобби которого — лонгбординг и радикальное перепроектирование средства обмена, которое обычно называют «деньги». «Не думаю, что обладаю естественным умением обращаться с цифрами, поэтому я так боялся оказаться в отстающих, — говорит Рубин, объясняя, почему осилил комплекс задач, которых бы хватило на целый семестр математического факультета, за уик-энд в старших классах. — Один из важнейших уроков, который я выучил, — это то, что нужно усердно работать и что если хочешь чему-то научиться, чему угодно, — просто заставь себя сесть и сделать дело»
[105].
В конце 2013 года, на втором году обучения, помимо пяти дисциплин, на которые он записался и занятия по которым надо было посещать, Рубин с несколькими друзьями основал Tidbit — компанию, построенную на виртуальной валюте под названием «биткоин». Проект уже успел привлечь внимание венчурных инвесторов, которые неуклонно прочесывают университеты вроде MIT, надеясь не упустить следующей грандиозной перспективы. Это было, как вспоминает Рубин, желанное внимание, однако оно измучило его и вымотало донельзя.
Но это были только цветочки. Утром 9 декабря Рубин нашел в почтовом ящике толстый конверт. В нем содержались повестка в суд и опросный лист для показаний от главного прокурора штата Нью-Джерси — требование раскрыть программный код Tidbit, связанные с ним биткоин-счета и всю прочую информацию, относящуюся к учреждению компании Рубина, включая «все документы и корреспонденцию, относящуюся ко всем нарушениям безопасности и/или неразрешенному доступу к компьютерам, совершенным Вами»
[106]. По мнению Рубина, это было не слишком хорошим началом недели итоговых экзаменов.
Подобно многим новым идеям из цифровой области, Tidbit возникла в процессе хакерского марафона как плод озарения, порожденный юношеским оптимизмом, щедрыми дозами стимуляторов, вроде Red Bull, и жесткими дедлайнами. Единственным требованием того самого хакерского марафона — ежегодного состязания под названием Node Knockout — было использование популярного сервера Node.js на базе Javascript и готовность представить результат в конце 48-часового срока.
То, что Рубину и его друзьям удалось создать в течение следующих двух суток, говорит очень многое о приоритете «притягивания» над «проталкиванием», по-прежнему плохо понимаемом культурном конфликте двух принципов, и о том, почему студенты оказались так же неспособны предвидеть, что их идея вызовет гнев властей предержащих, как и последние — вообразить компьютерную программу, которая даст людям возможность обменивать несколько свободных циклов процессинговой мощи своего компьютера на квинтэссенцию современной роскоши — отказ от надоедливой и полной дефектов веб-рекламы.
Подобно прочим принципам, освещаемым в этой книге, преимущество «проталкивания» над «притягиванием» — это скорее интуиция, чем полноценная идея. Умная Tidbit воспользовалась одним из главных свойств биткоина: валюту создают ее пользователи. Эти «майнеры»
[107] настроили свои компьютеры на выполнение следующей задачи: зарегистрировать каждую биткоиновскую транзакцию, которая происходит в центральном учетном реестре, или блокчейне. Математическая сложность этой задачи такова, что требует огромной вычислительной мощи — к примеру, в Китае есть обширные серверные парки, которые занимаются только круглосуточной фильтрацией и анализом биткоинов.
Рубин с его скейтбордом, поношенной футболкой и дешевыми хлопчатобумажными шортами отлично вписывается в компанию прочих честолюбивых программистов, ученых и предпринимателей, составляющих бoльшую часть студенческого населения MIT. Но в работе Рубина есть некая свирепость ума — напористость, которую далеко не каждый посчитает приятной. Как и все хорошие хакеры-марафонцы, он и его друзья начинали с определения существующей проблемы, которую можно решить с применением технологий, вызывающих у них настоящий восторг. А проблема состояла в том, что изначальная бизнес-модель новостных СМИ — реклама — не работала в режиме онлайн. А что если вместо того, чтобы обрушивать на читателей агрессивный и наступательный поток рекламных объявлений, те будут делиться некоторой частью избыточной мощи своих компьютеров? И то время, которое они будут проводить на сайте, их компьютеры будут выполнять некоторую долю трудоемких вычислений, необходимых для создания каждого биткоина.
