Сдвиг начался лет пять тому назад. Вначале улучшилось качество. Вскоре марки Nckia и Samsing соперничали качеством и долговечностью с Nokia и Samsung. Потом произошло нечто поразительное: клоны начали усовершенствовать оригиналы. И начались инновации. Освободившись от хватки юристов по патентному праву и ограничительных нормативов, производители shanzhai начали выдавать на-гора необычные, экстравагантные функции — к примеру, телефоны с настенным HD-проектором. А почему бы и нет? Используя ту же ультраскоростную, ультрагибкую цепочку поставок, что и Кейси, изворотливый предприниматель может производить широкую номенклатуру продукции небольшими партиями, измерять спрос, а потом интенсифицировать производство того, что хорошо продается.
«Они делают в аппаратном обеспечении то же, что Всемирная паутина сделала для инициативы Rip. Mix. Burn (“Скачай, смикшируй, запиши на CD”)», — говорил «Банни» Хуан в интервью Wired UK
[170]. Застигнутые врасплох крупные компании бытовой электроники лихорадочно пытались наверстать упущенное. У этого телефона LG два слота для сим-карт? Samsung предлагает на своих телефонах встроенный детектор подлинности денег? Обе эти функции — инновации shanzhai. Конечно, к тому времени, как Samsung их создал, пираты уже предложили новые атрибуты и дальнейшие новшества. Крупные компании не успевают за ними — нужны месяцы, чтобы отреагировать на запросы рынка, и, в отличие от shanzhai, перед выпуском каждого продукта приходится залезать в дебри международного патентного права.
В результате к 2009 году shanzhai захватили 20 % мирового рынка сотовых телефонов
[171] и быстро проникают в другие сферы бытовой электроники. Это внушительный кусок практически необъятного пирога: если представить себе мировой рынок подделок как страну, его ВВП занимал бы второе место в мире с показателем в 10 триллионов долларов
[172]. Такая прибыль стоит риска.
70 миллионов лет тому назад было круто быть динозавром. Вам доставался полный комплект: огромные размеры, толстая кожа, острые зубы, холодная кровь и долгая жизнь. И это было круто долгие-долгие годы. А потом вдруг — некоторые палеонтологи считают, что буквально в считаные часы
[173] — это стало не очень круто. Из-за большого размера вам нужно было потреблять очень много калорий. И вам требовалось очень много места. Поэтому вы вымерли. А знаете, кто вас пережил? Лягушки
[174].
Сценарий, который реализуется в Америке, столь же тревожен и столь же знаком: Китай на подъеме, американская империя на спаде. Лягушка перепрыгнула через голову динозавра. Однако сей сюжет демонстрирует фундаментальное непонимание нового времени. Американские и китайские компании сидят в одной лодке, поэтому динозаврам не стоит волноваться по поводу других динозавров. Им нужно начать мыслить — и действовать — как лягушки.
* * *
Подобный подход к риску в значительной мере помогает объяснить возникновение феномена биткоина. Вплоть до 2010 года, когда он передал Гэвину Андресену ключи от проекта Bitcoin SourceForge, Сатоши Накамото (таков псевдоним создателя ПО, обеспечившего существование биткоина) сам вносил практически все модификации в программное обеспечение. По словам Андресена, бывшего главного научного сотрудника Фонда биткоина, в конце 2015 года оригинальный код Сатоши все еще составлял около 30 % ядра Bitcoin (BitcoinCore)
[175]. В том же интервью Андресен заметил, что разработчики программного ядра — лица, имеющие право принимать изменения в ядро биткоина, — были «не склонными к риску сумасбродами», но все же им было в этом плане далеко до Сатоши. На самом деле Андресен убежден, что одна из причин, по которой в апреле 2011 года Сатоши ушел из проекта, заключалась в том, что его желание контролировать код оказалось несовместимым с задачей построения сообщества разработчиков, кое-кто из которых внес громадный вклад в исходный код за последние пять лет. (Стоит отметить, что сам Андресен в мае 2016 года отозвал свое право подтверждения, то есть право вносить изменения в исходный код Bitcoin Core
[176].)
Даже когда Сатоши начал все меньше участвовать в жизни своего детища, другие члены биткоин-сообщества продолжали выстраивать инфраструктуру этой криптовалюты. Сайт New Liberty Standard установил обменный курс в октябре 2009 года (1309,03 биткоина за 1 доллар, исходя из стоимости электроэнергии, необходимой для майнинга биткоинов на тот момент)
[177]. В феврале 2010 года Bitcoin Market стал первой валютной биржей биткоина — местом, где можно было приобрести биткоины за фидуциарную валюту
[178] или конвертировать в более традиционные денежные средства. Май 2010 года ознаменовался первой биткоиновской транзакцией в реальном виде, когда Лазло Ханеш из Джексонвилля во Флориде предложил 10 000 BTC за две пиццы. Хотя цена на тот момент казалась приемлемой и равнялась примерно 25 долларов, те же 10 000 биткоинов в начале 2015 года стоили более 2 миллионов долларов
[179].
