Прогресс в большинстве научных дисциплин ныне осуществляется со скоростью света, и открытия спешат явить себя миру, буквально наступая друг другу на пятки. Но ничто не сравнится с тем, что происходит в частном секторе — самый прибыльный стартап последнего десятилетия начинался как пари за барной стойкой с поправкой на реалии Кремниевой долины. Шесть лет назад Uber оценивался в 62,5 миллиарда долларов — выше, чем Hertz и все прочие ведущие компании по аренде автомобилей, вместе взятые. Но в отличие от большинства компаний, рыночная стоимость которых превышает бюджет большинства островных государств, Uber имеет лишь минимально необходимый штат — всего тысячу работников. Столько же работников числится в Walmart — правда, только в одном его оптовом центре в Лихай-Вэлли, штат Пенсильвания.
Все это прекрасно показывает, что произошло, когда на одном поле встретились интернет и закон Мура. А случилось то, что эти двое превратили несколько количественных мер (скорость, цена, размер) в качественные факты. Если несколько инженеров в Шэньчжэне, скажем, способны создать прототип, организовать фокус-группу и продавать свой новый продукт в огромных масштабах и с малыми затратами, это не просто изменение порядка. Это вещь принципиально иная, чем «новая модель получения дохода», с помощью которой несколько лет тому назад эти инженеры могли получить в банке скромный заем на развитие бизнеса. Им также удалось обойти законодательные нормы, которые бы стали «ахиллесовой пятой» для более крупной компании. А теперь и банк, и правительство полностью исключены из цепочки. Это пример качественного, а никак не количественного изменения.
Что же дальше? Не догадываетесь? А знаете что? И никто не догадывается. Потому что никто не умеет предсказывать будущее. На самом деле хуже всего с этим обстоят дела у экспертов и так называемых футурологов — даже хуже, чем у их давнего соперника, ее величества Случайной Догадки.
И это хорошо, потому что поддержание здоровых отношений с неопределенностью — одна из главных тем, красной нитью проходящих через все наши девять принципов. Последние несколько лет сбили с рода людского немало спеси, но это ничто по сравнению с тем, что ждет впереди. К примеру, успешные организации не будут рисковать всем, полагаясь на прогнозы объемов продаж на квартал, зная, что «черный лебедь»
[388] уже подстерегает излишне горделивых. Вместо этого они, возможно, предпочтут вообще не рисковать по-крупному, приняв на вооружение портфельную стратегию, рассчитанную на небольшие вложения в разнообразные продукты, рынки или идеи.
Если в индустриальную эпоху доминировали командно-административные управленческие системы, иерархи и факты, логика сетевой эры отражает опыт десятилетий, в течение которых мы — жители Америки и все человечество в целом — переоценивали свое место в мире. Мы узнали, что не имеем возможности командовать погодой или ее контролировать; на деле люди могут похвастаться лишь весьма скромными успехами в деле управления сложными системами, которые сами же и создали, будь то защита чувствительных сетей от кибератак или использование монетарной политики для влияния на рынки. Если и есть какая-то вещь, с которой могли бы согласиться во всем остальном несогласные ученые, исследователи и мыслители, о которых мы писали в этой книге, то она состоит в следующем: мы только-только начинаем узнавать достаточно, чтобы понять, как мало мы знаем. Сейчас трудно поверить, что в 1894 году лауреат Нобелевской премии по физике Альберт Майкельсон мог утверждать: «Кажется вполне вероятным, что большинство великих фундаментальных [научных] принципов уже прочно установлены»
[389]. Все, что, по его мнению, осталось ученым — это прояснить несколько невыясненных вопросов. Но не прошло и тридцати лет, как теория относительности сделала все подобные заявления обычными проявлениями глупой гордыни.
Мир находится в самом разгаре фундаментальных структурных изменений. Человеку, хочешь не хочешь, придется включить и постоянно поддерживать в себе способность приспосабливаться и пристально присматриваться к вещам, которые он иначе предпочел бы проигнорировать — уж больно они не вписываются в старые представления. Мы проходим стадию всеобъемлющих изменений мира, который, возможно, с легкой руки искусственного интеллекта приобретет кардинально новый вид еще при нашей жизни.
Люди обладают высочайшей способностью к адаптации, и так получилось, что мы создали общество, которое в первую очередь волнует наша производительность, а уж потом приспособляемость. Принципы, изложенные в этой книге, помогут вам подготовиться, обрести гибкость, умение обучаться новым функциям и, не колеблясь, откладывать их в сторону, когда они утратят работоспособность. Если общество сможет пережить первый «сдвиг», когда люди отказываются от спортивной обуви ради сверхзвуковых лайнеров, мы, может, и получим шанс пронаблюдать из иллюминатора этого лайнера именно ту картину Земли, каковую как раз стремились построить.
Благодарности
От Джоя
Эта книга — плод многолетних неустанных трудов моего соавтора Джеффа Хоуи и нашего исследователя Чиа Эверс, без которых ничего бы не случилось. Это плод достойного восхищения сотрудничества трех людей, обладающих различными навыками, профессиональными знаниями и точками зрения. По моему убеждению, результатом этого сотрудничества стала рукопись, которая неизмеримо превосходит сумму своих составляющих.
С Джоном Брокманом и его женой Катинкой Матсон я познакомился в 1997 году в токийском кафе. Они заявили, что я должен написать книгу и что они представят меня нужным людям. С тех пор Джон — мой агент. Пятнадцать лет спустя сын Джона, Макс Брокман, познакомил меня с Джеффом Хоуи, с которым ему довелось вместе работать, и предложил нам встретиться и обсудить возможное соавторство.
Спасибо Брокманам за то, что поверили в меня, и отдельное спасибо Максу за блестящую идею нашего знакомства с Джеффом. Великая благодарность нашему редактору Гретхен Янг из Grand Central Publishing за бесценный профессиональный вклад; спасибо Гретхен и Кэтрин Стопа за их стремление сделать книгу как можно лучше.
Спасибо Меган Смит, которая обратилась ко мне в автобусе, следовавшем из Оксфорда в Кембридж, спросив, не заинтересует ли меня должность директора Media Lab.
Спасибо Николасу Негропонте — блестящему наставнику, который всегда побуждал меня мыслить большими масштабами. Приверженность Николаса своим принципам, его неустанная борьба против инкрементализма и посредственности сформировали Media Lab в ее нынешнем виде и заложили стандарты, которым привержен и я.
Спасибо всему профессорско-преподавательскому составу Media Lab за то, что расширили пределы моей любознательности и понимания всего на свете — в том числе моего интереса к академической среде. Вы также сыграли важнейшую роль в разработке изложенных принципов, возражая и дискутируя на выездных встречах и в бесконечной электронной переписке.
