Но когда я вышла на улицу, меня охватил ужас.
Солнце зашло, и зарядил дождь.
Я попала в сумасшедший дом.
Автомобили летели мимо, а от грохота грузовиков раскалывался череп.
Дождь усилился.
Нет, застрять здесь – равносильно самоубийству. Тебя арестуют.
Я брела по грязному тротуару, прикрывая рюкзаком голову, чтобы не испортить парик. Я снова спустилась в подземку и поднялась через другой выход. Мимо проносились автобусы, разрезая дождь.
Я заглянула в свой проездной. Зоны один, два и три. До меня дошло, что надо было покупать билет для всех шести зон. Я нисколько не приблизилась к границам Лондона.
Перед глазами проплывали Меркуция-роуд, моя спальня в абрикосовых тонах и телевизор, истомившийся без работы.
Я болталась на автобусной остановке, чтобы никто не заподозрил во мне потеряшку. Дождь не щадил парик. Я понимала, что, если это не прекратится, мне придется его снять. Тогда я снова буду старой доброй Холли Хоган, без дома и надежды.
Еще минута – и я спустилась бы в ненавистную подземку и поехала обратно в Тутинг Бек, конец истории. Но случилось чудо. Подъехал высокий, длинный красный двухэтажный автобус с надписью «ОКСФОРД» на боку. Люди, ожидавшие на остановке, двинулись вперед.
– Этот автобус действительно до Оксфорда? – спросила я у женщины-могита, что стояла передо мной.
– Очень на это надеюсь. Я туда и направляюсь. – Она сильно гнусавила, словно у нее в носу росли гроздья винограда.
Я забралась в автобус следом за ней.
– Один до Оксфорда, – сказала я водителю. Я не стала просить «детский билет». Не хотела, чтобы меня поймали без сопровождения взрослого.
Он даже не взглянул на меня.
– В один конец или два?
Хватит ли мне денег?
– В один.
– Восемь фунтов, – сказал он.
Как же я обрадовалась, что не купила сигареты. Я расплатилась и получила билет. Поднявшись на второй этаж, нашла несколько свободных мест сзади. Стряхнула с парика капли дождя и устроилась на сиденье. «Солас, ты сумасшедшая дрянная девчонка», – подумала я. За окном лило как из ведра. Ирландия стала на шаг ближе, а тюремная камера на мили дальше. Заурчал двигатель, и автобус взлетел на эстакаду, над домами и людьми, устремляясь в грязное небо, оставляя позади Лондон.
13. Девушка в автобусе
Автобус съехал с дороги и остановился возле станции метро под названием «Хиллингдон». Мы добрались до городских окраин. Улицы уступили место эстакадам и промзонам. Местность казалась дикой. Я вспомнила, как в детстве стояла у окна нашего дома в небесах и смотрела на черные старые башни, похожие на уродливые надгробья. Я прижимала ладонь к оконному стеклу и представляла себя по одну сторону стекла, а мир – по другую и придумывала, каково это будет, если мы поменяемся местами. Автобус сделал еще одну остановку, и через минуту по лестнице поднялась девушка с аккуратным рюкзаком и короткими каштановыми кудрями. Она шла в мою сторону. Я отвернулась к окну, потому что не хотела, чтобы кто-то сидел рядом со мной, но девушка остановилась возле меня.
– Здесь кто-нибудь сидит? – Еще одна гнусавая с виноградными гроздьями в носу.
– Нет.
– Не возражаешь?
– Нет.
– Благодарю.
Она сняла с плеч рюкзак и уселась. С ее кудряшек стекала вода, да и черные мокасины, какие носят только монашки, промокли насквозь. Таких маленьких ножек я в жизни не видела.
– Боже, какой гнилой день, – сказала она.
– Это точно.
– Ты в Оксфорд?
– Да.
– Я тоже. Учишься там?
Я пригладила парик и улыбнулась. Не знаю, что на меня нашло, но я сказала «да». Я, Холли Хоган, учусь в Оксфорде? Какой-то бред. Миссис Аткинс уже давно махнула на меня рукой. По крайней мере, я умела читать, не то что Грейс и Трим. Они едва знали алфавит. Обычно они заставляли меня зачитывать им рекламу в метро, но эти тексты вряд ли назовешь познавательными.
– Я тоже, – просияла девушка. – Я в Сент-Джонсе. А ты где?
– В Сент-Питере, – ляпнула я первое, что пришло на ум, и рассмеялась, как дурацкой шутке.
– О, – сказала она. – Я никого оттуда не знаю. Но думаю, что еда там такая же отвратная, а бар – супер.
Неужели это место действительно существует?
Я кивнула.
– Что-то хреново, что-то блестяще. – Мой грубый южно-лондонский акцент сменился гнусавостью, но эта глупышка из какого-то Джонса, похоже, ничего не поняла.
– Ты на первом курсе? – спросила она.
– Да.
– Я тоже. Нравится?
– Так себе.
– Всего лишь?
– Да. Ну, ты понимаешь. Кормежка.
Она засмеялась.
– И то верно. В кормежке все дело. У нас в Сент-Джонсе не так уж плохо.
– А в Питере просто беда, – сочиняла я на ходу. – Знаешь, что я обнаружила на днях в хлебцах?
– Нет, что?
– Что-то вроде червяка. Вылезало из дырки.
– Фу. Похоже на долгоносика. Ты сообщила об этом?
– Нет. Просто выбросила.
– Не думаю, что после такого смогла бы питаться в кампусе, – сказала девушка.
Кампус? Что за хрень и где находится?
Она полезла в рюкзак и достала потрепанную книгу в мягкой обложке. Я разглядела слово «Тацит» в названии.
– Не возражаешь, если я почитаю? – спросила она.
– Конечно нет.
Я никогда раньше не слышала, чтобы кто-нибудь спрашивал разрешение на это. Но когда она погрузилась в чтение, я почти пожалела, что у меня нет с собой книги. Помните, я говорила, что книги скучные? Но на самом деле я иногда читаю. Когда никто не смотрит. Не старомодную тягомотину с конными экипажами, как «Джейн Эйр». Такое дерьмо меня утомляет. Но реальные истории, о настоящем, я могу сдюжить. Любовные романы, секс. Убийства. Люди в беде.
За неделю до этого миссис Аткинс пригласила в школу как раз такого писателя. Она думала, что после встречи со знаменитостью у нас загорятся глаза и появится интерес к предмету, и конечно же, когда он вошел, я его сразу раскусила: типичный самовлюбленный могит, тощий, в сверкающих очках в форме щели в почтовом ящике. Сейчас будет вещать о своих идеях, персонажах и издателях, подумала я, зевая. Он сел за стол и уставился на нас, как будто не знал, с чего начать. А потом вдруг спросил: «Кто-нибудь из вас верит в современные чудеса?»
Класс захихикал. Поднялось несколько рук. И внезапно все разом заговорили о чудесах, которые случались в их жизни: как бабушка умерла от сердечного приступа и очнулась, как встретили лучшего друга на Майорке на каникулах, как «Кристал Пэлас» обыграл «Манчестер Юнайтед» со счетом три-ноль.
