На следующий день в потрясающем отеле «Ле Мерис» перед исключительно звездной аудиторией я должна была представлять платья из сатина, кружева и страз, сделанные как будто для принцесс умелыми руками австралийского модельера Коллетт Динниган. Я оказалась в толпе русских моделей, которые были готовы затоптать любого, кто вытеснял их с фотографий. Маму снова пустили за кулисы. «Дорогая, твоя мама такая милая». Я не переставала вспоминать Себа, который каждый раз напыщенно мне заявлял, что ни при каких условиях моей мамы не должно быть рядом, потому что «они» этого терпеть не могут. Тем не менее и в D'Management, и у Ванессы Бруно, и здесь, в отеле «Ле Мерис», «они» принимали ее с распростертыми объятьями и были тронуты увидеть нас двоих везде и всегда вместе.
* * *
Двумя днями позже я приехала в Музей человека
[22] на показ дома моды Alexander McQuenn. Мое сердце колотилось от волнения: мне очень нравился этот дизайнер, к тому же Фло сказала, что его показы могли открыть для меня немало дверей в будущем сезоне. Мама высадила меня и Алекса около входа: я решила попробовать провести его с собой, чтобы он тоже смог посмотреть вживую хотя бы один из моих показов. Но, несмотря на все мои мольбы, охрана наотрез отказалась пропустить его за кулисы. Значит, увидимся скоро на выходе…
Посреди полной неразберихи Сара Бертон, английский дизайнер и бывшая правая рука Александра Маккуина, представлявшая свою первую коллекцию с момента смерти великого модельера, обкусывая ногти, отчаянно искала хоть кого-нибудь, кто смог бы надеть платье под номером шесть. «Виктуар, может быть, хоть ты его примеришь? Не переживай, если не влезешь. У нас, безусловно, есть с собой платье, которое ты примеряла на кастинге, но это… я его просто обожаю. А портниха допустила ошибку, и оно получилось очень маленькое: никто в него не помещается».
Мы с ассистенткой принялись за дело, и – чудо из чудес – я без проблем влезла в это коротенькое платье с воланами и многообразными разноцветными деталями. Мою талию стянули жестким корсетом из утонченных кожаных ремней с золотыми пряжками. Я просто поверить не могла: я была такая огромная – и все равно влезла в него! Кто-нибудь, пожалуйста, крикните об этом с крыши: никто, кроме меня, не смог поместиться в платье под номером шесть! Но радость моя длилась ровно до того момента, когда мне разрешили сесть – платье было слишком короткое, что полностью исключало риск замятий, – чтобы надеть шедшие в комплекте с платьем то ли сапоги, то ли лыжные ботинки. Они были 39-го размера и шли на 18-сантиметровых каблуках. Это был какой-то кошмар!
Я выскочила из платья и ботинок, чтобы подготовить прическу и макияж, и в самый последний момент разглядела, что возле кресла меня поджидают мои миланские мучители из Prada, которые ни на йоту не изменились с той поры: ни слова приветствия, ни взгляда, полностью погруженные в свою болтовню. Они набросились на мою голову со своими выпрямителями для волос с прежней жестокостью, от которой у меня из глаз тут же потекли слезы. Они даже не извинились и не проявили никакого участия.
Но результат получился великолепный: кожа на моей голове горела, но волосы были уложены и идеально заплетены, лицо было высветлено, талия затянута в корсет пряжками и карабинами, на ногтях просматривался золотой орнамент, а ноги погружены в цепкие объятия ботинок. Я была похожа на восхитительную амазонку, готовую к сражению. В нескольких метрах от меня юная американская топ-модель Карли Клосс, облаченная в самое красивое платье из коллекции, сметала всех с пути, отрабатывая свой проход для подиума.
Когда под звуки грандиозной музыки в своих воздушных воланах я вышла на свет, то уже не вспоминала ни о неимоверной боли в ногах, ни о жжении на голове. Я была королевой – богиней, проходившей через самое сердце Музея человека, сотворенной руками уникального дизайнера, представляющего взору публики эту ослепительную красоту.
Показ подошел к концу, и я отправилась за кулисы, чтобы ассистентка помогла мне выбраться из этих ужасных ботинок и положить конец моим страданиям. Мы только приступили к процессу, когда кучка фотографов ворвалась в раздевалки. Это было просто невероятно! И среди всех этих камер и вспышек я вдруг узнала лицо Алекса, который, со своей широченной улыбкой, снимал меня, как профессиональный фотограф. Удивительно, как ему вообще удалось пробраться внутрь! Я быстро переоделась, пока он мне рассказывал, как смог выдать себя за фотографа благодаря своей огромной фотокамере и непринужденным манерам. Мы вместе отправились к буфету, чтобы немного перекусить в кругу красивых людей и достойно завершить сегодняшний вечер. Я бочком подкралась к Саре Бертон, увлеченно беседовавшей с красивой женщиной, одетой в наряды от Alexander McQueen, чтобы сказать спасибо ей за тот незабываемый опыт, который я пережила благодаря ей. Обе женщины повернулись ко мне, улыбаясь, и я тут же узнала Сальму Хайек. Заикаясь, я сказала Саре, насколько рада была принять участие в ее показе и представить ее восхитительную дебютную коллекцию. Когда, к огромному удивлению моего брата, Сальма ответила: «Это ты просто восхитительна, дорогая!», я почувствовала, как гордость и огромная радость начали переполнять меня.
Я смотрела за тем, как Алекс уплетал за обе щеки печенья и маленькие тарталетки, к которым мой мерзкий внутренний голос так и не позволил притронуться, а потом подняла бокал шампанского, чтобы хоть как-то отпраздновать окончание этого прекрасного показа. А потом мы отправились домой, чтобы рассказать всем о наших небывалых приключениях.
* * *
Сезон весна – лето закрывался показом Miu Miu, проходившим в этом году в парке перед Пале-Рояль, который был взят в аренду и скрыт под огромным тентом специально по такому случаю. Уже пройдя через руки моих миланских мучителей, я была безумно рада снова встретить Оливье Риццо, который обнял меня, как свою давнишнюю подругу, под пристальным взглядом Фреи Беха, готовившейся к показу всего через два кресла от меня. Когда моя ассистентка принесла для меня туфли – удивительной красоты прозрачные босоножки с зелеными и розовыми ремешками и флуоресцентным кружевом, – Оливье вдруг сказал: «Позвольте, я это сделаю!» И вот я сидела в своем кресле, а личный помощник Миуччи Прада стоял передо мной и помогал мне надеть эти потрясающие туфли! Он как раз расправлял кружево на моей левой ноге, когда на какую-то долю секунды я уловила в зеркале разъяренный взгляд Фреи, наблюдавшей за этой сценой! Она ревновала! Я видела, как она тут же отыгралась на своей бедной ассистентке, резко прогнав ее. Я честно рассказала об этой сцене своему верному рыцарю, который прошептал: «Не стоит переживать из-за этого», а затем встал и повернулся к Фрее, сказав: «Здравствуй, Фрея. Как дела? Позволь, я помогу тебе с обувью…»
Всего через каких-то полчаса мой первый сезон подошел к концу, оставляя позади парк Пале-Рояля и шквал аплодисментов, адресованных Миучче Прада, этой ведьме подиума. Я протянула бокал шампанского маме, которую Буба провела в гостевой сектор, чтобы она смогла хоть немного насладиться атмосферой за кулисами, прежде чем везти меня домой. Я была счастлива и несчастлива одновременно, измотана и взбудоражена. И сказать по правде, абсолютно потеряна…
