– Ты меня просто напугал, когда начал чудить! – продолжала Дарья Антоновна. – Я уже подумала, что ты переутомился, перестал меня узнавать. Потом вообще убежал. А ты, оказывается, просто дурачился! Больше так не шути, а то…
– Скажите… То есть скажи… У меня есть папа? – перебил её Светлик, выныривая из своих мыслей. – А братья или сёстры? Или я у вас единственный сын?
Дарья Антоновна застыла, запнувшись на полуслове.
Глава восемнадцатая
В чужом доме
Вопрос про папу был, конечно, лишним, это Светлик и сам понял. Дарья Антоновна снова забеспокоилась и принялась допытываться, как он себя чувствует и не болит ли у него голова. Светлик решил ни о чём больше её не спрашивать, слишком уж она пугалась и расстраивалась от его вопросов. Лучше он сам всё узнает, постепенно.
Дарья Антоновна жила довольно далеко от школы – целых четыре остановки на автобусе. Дома никого не оказалось. Никто не вышел навстречу, и в квартире было тихо и темно. Пока учительница разогревала на кухне ужин, Светлик отправился на разведку. Ему хотелось выяснить, кто ещё здесь живёт. Комнат в квартире было две – большая и поменьше, совсем как дома: большая – для взрослых, а маленькая – детская. В большой комнате Светлик обнаружил телевизор, шкаф, диван с пледом и подушками. На кресло был наброшен махровый халат, почти такой же, как у мамы. Возле дивана на низком столике лежала книга с торчащей закладкой. Понятно, что это была комната Дарьи Антоновны.
Сгорая от любопытства, Светлик заглянул в детскую. Не было сомнений, что там живёт школьник, причём один. Потому что в этой комнате стоял только один диван. Если за письменным столом могли заниматься и двое, и трое детей по очереди, то спать они все вместе точно не смогли бы – диванчик казался слишком узким. Спать ведь по очереди невозможно. Значит, у Дарьи Антоновны не было других детей, кроме… него, Светлика. Но ведь у неё должен быть свой, настоящий сын-третьеклассник. Это же про него рассказывал Родька ещё тогда, до каникул. Да, точно, про него – сын учительницы в Аришином классе, отличник, сидит с ней за одной партой… Как же его звали? Или Родька не говорил? Получается, что теперь Светлик занял его место. А где же сейчас этот учительский сын? Интересно, куда Пузырь его дел?
Вскоре Дарья Антоновна позвала Светлика ужинать. Гречневая каша с подливкой вовсе не была его любимым блюдом, но он так проголодался, что проглотил свою порцию за две минуты. Ведь в последний раз Светлик ел давно, ещё в детском саду, в обед. Полдник – кисель с печеньем – не считается. А ужинать он отказался, очень торопился на праздник. Подумать только: ещё сегодня утром он был дошкольником и ходил в детский сад! И жил со своими папой и мамой. А теперь он третьеклассник и сидит напротив чужой учительницы из Родькиной продвинутой школы с двумя языками.
Светлик мотнул головой, отгоняя грустные мысли. Ничего, он обязательно что-нибудь придумает. Получилось во второй раз, значит, получится и в третий. Только надо найти Фею с мыльными пузырями. Жаль, не догадался спросить у её помощников, где и когда она должна появиться.
После ужина Дарья Антоновна сказала:
– Я пошла гладить бельё, а ты пока помой посуду. И потом займёмся твоим английским. Договорились?
– Я? Посуду? – удивился Светлик.
– А что такое? Ты не хочешь мне помочь?
– Ну… хочу. Только… вдруг я что-нибудь разобью?
– С чего это вдруг?
Дарья Антоновна сложила грязную посуду в раковину и включила воду. Светлик подошёл поближе.
– И кастрюлю тоже мыть?!
– А чем она хуже тарелок? Ей что, не нужно быть чистой?
– Кастрюлю мыть трудно. Я не смогу.
– Не придумывай. Я же тебя не гладить прошу и не суп варить. А до мытья посуды ты вполне дорос. И вообще, что за разговоры? Между прочим, это твоя обязанность.
Она вышла из кухни, а Светлик вздохнул и взял в руки поролоновую губку. Он никогда раньше не мыл посуду сам, только вытирал её после папы. Ну и споласкивал иногда свою чашку от чая или ложку, если ронял её на пол. Да он у себя дома и до крана-то не доставал, приходилось вставать на низкую табуретку. Но сейчас он был намного выше, и табуретка не понадобилась. И с пола вполне можно было дотянуться до раковины.
«Интересно, какие ещё обязанности у меня теперь появились?» – подумал Светлик и с опаской сунул первую тарелку под струю воды.
Когда спустя пятнадцать минут Дарья Антоновна заглянула в кухню, она даже вскрикнула от неожиданности. Вся столешница и пол вокруг раковины были залиты водой. В середине лужи стоял Светлик в мокрых носках, а по его домашней футболке расплывалось огромное влажное пятно. Мокрыми были руки по локоть и волосы на лбу.
– Что это такое? – ахнула Дарья Антоновна. – Ты зачем столько воды наплескал?
– Я не хотел, – сказал Светлик, – просто он так сильно брызгается! Вон меня как окатил.
– Кто тебя окатил?
– Да кран этот ваш… твой. Я тарелку или ложку подставляю, а вода во все стороны разлетается.
Дарья Антоновна закрыла кран, принесла тряпку и принялась собирать воду.
– Святослав, ты меня просто поражаешь, – говорила она, ползая по полу и время от времени выжимая тряпку в ведро. – Можно подумать, что ты мыл посуду первый раз в жизни. Иди переоденься в сухое.
«А я и правда мыл посуду первый раз в жизни. Ну налил немного воды, но посуда же чистая!» – подумал Светлик и отправился в детскую.
Когда на кухне был наведён порядок, Дарья Антоновна велела ему садиться за английский.
– Сейчас доглажу, подойду, – сказала она. – Пока посмотри в дневнике, что задано.
Светлик взял чужой рюкзак, который принёс из школы, и стал вынимать из него незнакомые учебники за третий класс. Учебник английского языка он узнал сразу, по странным буквам на обложке. Обложка была яркая, а картинки на страницах – красочные и забавные. Светлик так увлёкся, разглядывая их, что не заметил, как сзади подошла Дарья Антоновна. И когда она неожиданно заговорила за его спиной, чуть не подпрыгнул от испуга.
– Ну что? – спросила она. – Нашёл задание?
– Нет ещё, – пробормотал Светлик.
Дарья Антоновна открыла дневник, полистала его и ткнула пальцем в какую-то запись.
– Вот. Страница тридцать, задание четыре. Открывай.
Цифры Светлик знал, поэтому быстро нашёл то, что нужно.
– Читай, – велела Дарья Антоновна.
Светлик с недоумением уставился на незнакомые иностранные буквы. Как это можно читать? Тут же ничего не понятно.
