– А, вот ты о чем, – отмахнулся Пакс. – Для этого есть созидатели.
Созидатели? Слово пришлось Эллису не по душе. Он тут же вообразил себе мир, где все материальные блага исходили от каких-то неведомых существ, которые требовали человеческих жертвоприношений.
– Кто такие созидатели?
Пакс слабо улыбнулся. В другое время и в другом месте Эллис наверняка услышал бы его смех.
– Созидатель – это не человек, а устройство. Одно из трех Чудес. Я покажу тебе, когда вернемся домой. У нас их целых пять штук, хотя три из них технически принадлежат Вину.
– Дексворт направил к нам своих людей, – объявил Абернати.
Пакс побрел обратно в забрызганную кровью гостиную. Мертвец лежал на спине, глаза неподвижно смотрели в потолок.
На груди осталось только крохотное отверстие. С таким количеством крови рана на спине должна быть гораздо шире, но ее не было видно, и Эллис не горел желанием переворачивать труп.
Пакс поднял брошенный на пол кулон. На цепочке болтался небольшой приборчик, вроде айпода.
– Он принадлежал Гео-24. Зачем кому-то понадобилось убивать геоманта?
– Чтобы присвоить его… ее… в общем, личность? – предположил Эллис.
Пакс улыбнулся над его замешательством.
– В общем, без разницы. – Оказавшись в одной комнате с человеком, которого он убил, Эллис занервничал. А Пакс, наоборот, слегка успокоился. – Я имею в виду, что преступник хотел выдать себя за геоманта.
Пакс задумчиво разглядывал портальный прибор.
– Допустим. Но зачем?
– А чем занимаются геоманты? Живут эти ребята небогато, но ты говоришь о них как о рок-звездах.
– О рок-звездах?
– Ну… им многие завидуют?
– Геомантов любят и уважают. Это очень образованные люди, которые столетиями постигают науку и бескорыстно трудятся в ужасных условиях, чтобы защитить Полый мир.
Эллис незаметно пятился к панорамному окну, подальше от крови. Снаружи начинало смеркаться, вечер постепенно перетекал в ночь.
– От чего защитить? Что они делают?
– В ваше время были такие особые люди… метеорологи?
– Ну да, вели прогноз погоды по телевизору.
– По телевизору? – не понял Пакс.
– Не обращай внимания. К чему ты клонишь?
Пакс пожал плечами:
– Геомантов в наши дни почитают так же высоко, как вы почитали метеорологов.
– Метеорологов никто не почитал.
– А мне казалось, что они спасали человечество от катаклизмов.
– Каких катаклизмов?
– Погодных. Ты ведь жил в эпоху Великой бури?
– Не слышал ни о чем подобном.
Пакс смутился.
– Ой, точно… Это случилось только в две тысячи трехсотых. Но я думал, климат начал меняться уже в двадцатом веке…
– Хм-м. Ученые вели дебаты о глобальном потеплении, но катаклизмов я не помню.
– Значит, в твое время они только начинали зарождаться.
– Кто «они»?
– Бури.
– И при чем тут геоманты?
– Можно сказать, что они вроде современных метеорологов, только предсказывают не атмосферные, а геологические явления. В Полом мире не бывает дождя и снега, здесь не случаются торнадо и ураганы, но если астеносфера начинает капризничать, людям угрожает опасность.
В комнате с тихим хлопком открылся портал – как раз между окровавленным диваном и столиком, на котором лежала каска. Из портала вышли пять человек, все на одно лицо с Паксом. Правда, в отличие от него эти пятеро были одеты в белые комбинезоны и перчатки.
– Что, Пакс, очередной труп?
– Этот человек убил Гео-24 – того, кого мы нашли вчера. Больше я ничего о нем не знаю.
– Убил геоманта? – удивился клон.
– Да. И подумать о таком страшно…
– А его кто прикончил?
– Эллис Роджерс, – сказал Пакс, махнув рукой на Эллиса.
Все пятеро дружно уставились на него.
– Меня арестуют? – спросил Эллис.
– Арестуют? – озадачился Пакс. – Опять слово из древнего мира?
– Эти ребята, – Эллис кивнул в сторону комбинезонов, – увезут меня куда-нибудь подальше и запрут понадежнее? Чтобы наказать за убийство?
– Нет, Эллис Роджерс. Никто не станет тебя наказывать. – Пакс говорил так, будто сама идея показалась ему дикой. – В ваши дни все было совсем по-другому, да?
Эллиса охватило такое облегчение, что он даже не стал ничего уточнять. Просто стоял и смотрел, как команда двигает мебель, чтобы подтащить тело к порталу.
Прежде чем уйти, один из пятерки обернулся к Паксу и спросил:
– Значит, больше трупов не будет?
Пакс кивнул:
– Будем надеяться.
* * *
К тому времени как Пакс и Эллис вернулись домой, столовая опять превратилась в мрачный готический собор. Темноту разгоняли только свечи, стоявшие на столе, и едва заметная подсветка высоких сводов. Портал, сквозь который они вышли, открылся на прежнем месте – значит, подумал Эллис, координаты выбираются не произвольно. А что случится, если портал возникнет где-нибудь посреди дивана? А если на пути портала окажется человек? Пакс говорил, что несчастных случаев у них почти не бывает, так что тут наверняка есть какая-то система безопасности.
В комнате играла оглушительная музыка, басы накатывали от стен и эхом отдавались в грудной клетке, будто кто-то от души хлопал Эллиса по спине. У песни был четкий ритм и бодренькая мелодия, но как только они с Паксом вошли в столовую, все тут же смолкло.
– Вы целы! – завопила Альва, не уступая музыке в громкости.
После ее возгласа включилась подсветка пола, и заиграла какая-то другая музыка. Что-то классическое, решил Эллис. Во всяком случае, похоже на оркестр.
– Вин куда-то ушел? – поинтересовался Пакс.
– У Вина совещание.
– Точно. – Пакс повернулся к Эллису. – Художники одного сектора каждый месяц проводят совещания, чтобы общая работа оставалась гармоничной.
– А мне кажется, это просто повод похвастаться своими шедеврами. Они только этим и занимались, когда совещание было у нас дома, – раздраженно сказала Альва.
– Знаешь, тебе не надо выключать свою музыку, когда я прихожу домой. Только громкость убавь, и все.
– Вин терпеть не может мои песни.
– А мне нравится.
Оркестр сменился на бодренькую мелодию.
Войдя в салон, Эллис снова поразился фантастическому виду. Перед ним переливалась огнями ночь. Будто панорама Нью-Йорка или Парижа – того, настоящего. Горели соседские окна, фонари выхватывали из темноты отдельные участки скал и парка, раскинувшегося у их подножия. А сверху – звезды и восходящий над горизонтом полумесяц. Глядя в эту прекрасную беспредельность, Эллис размышлял о Полом мире. Он жил внутри произведения искусства, где учитывалась красота каждой мелочи, каждого отдельного штриха… Искусственный. Раньше это слово означало что-то низкопробное. Но, кажется, все изменилось.
