Они познакомились в десятом классе. Тогда Уоррена звали просто Реном: какой дурак станет выговаривать два слога, если хватит и одного? Не «Уором» же его называть. У них был общий шкафчик, в который Уоррен вечно запихивал футбольную форму, отказываясь оставлять ее в спортзале. Старая футболка с номером «48» неизменно валялась на полке. За все три года хозяин ни разу ее не постирал, и Эллису приходилось задерживать дыхание, когда он лез в шкафчик за книжками. В общем-то, он не обращал на соседа-здоровяка особого внимания, пока однажды Рики Даунс по прозвищу Мудила не решил устроить Эллису взбучку.
Рики показался на горизонте как раз в тот момент, когда он пытался вытащить свой учебник по физике из-за футбольных наплечников. Мудиле взбрело в голову, что из Эллиса получится отличный баскетбольный мяч. Он успел дать сдачи, но весовые категории были разные, и слабый удар только раззадорил Рики. Мудила взвыл и въехал Эллису кулаком в живот. Останавливаться он не собирался. Была в этом парне какая-то гнусная червоточина: хоть он и любил повторять, будто прозвище ему дали за крутизну, но все вокруг знали, что Рики-Мудила из тех ребят, что могут отвесить пинка щеночку.
– Я тебе ща покажу, как ручонками-то размахивать! – сообщил Мудила. – Чтобы знал свое место и не высовывался, сопля.
Эллис уже решил, что его увезут из школы на «Скорой», но тут появился Уоррен. Как в игре «Стратего»: сержант сильнее разведчика, но против фельдмаршала не устоит никто. Эллис был зубрилой, Рики – баскетболистом с потными лапами и острыми локтями, любившим запугивать тех, кто послабее, а Уоррен – мощным футбольным защитником, сметавшим все на своем пути. В команде его звали «Экард-таран». Краем глаза Эллис успел заметить, как мелькнула футболка с «Led Zeppelin» – это Рики полетел через коридор. Он врезался в шкафчик № 234, оставив глубокую вмятину, сполз на пол и распустил нюни.
Уоррену и Рики грозило временное исключение из школы. Директор не желал слушать отговорки двух громил, но Эллис был отличником и примерным учеником. Благодаря ему Уоррен отделался выговором, а Рики-Мудилу отстранили от занятий на целый месяц.
После этого Уоррен стал его лучшим другом. Единственным другом за сорок три года. Эллис никогда не умел заводить новых приятелей, а все старые разъехались из Детройта в поисках лучшей жизни. В отличие от них Уоррен оставался рядом, и они с Эллисом накрепко приросли друг к другу, будто два валуна на озерном дне. Ветерана Вьетнамской войны может понять только тот, кто тоже прошел через бойню. Уоррен его понимал.
– Браунинг, да? Славная штучка. – Он покрутил пистолет в руках, потом прищурил глаз и прицелился в сторону Файрстоун-лейн. – Забавно вышло. Я же говорил, что хочу отправиться в прошлое. Эх, вот бы выбрать эпоху пораньше… Дикий Запад! Там, дружище, жизнь была что надо. Каждый имел при себе пистолет, с преступниками не церемонились, чуть что – и сразу на виселицу. Выбрал место, построил дом и живешь себе, а если кто-то полезет не в свое дело – ба-бах! Что случилось в Тумстоуне, то осталось в Тумстоуне. А тут, гляди, как с будущим-то сложилось: оружие при нас, живем на ферме, планета пустая… и правила здесь устанавливаем мы.
В голове Эллиса надрывался голос посредника: «Зачем ты дал ему пистолет? Это убийца!»
Он смотрел, как Уоррен перекладывает оружие из ладони в ладонь: держать пистолет в искалеченной руке было неудобно.
Два пальца. У него не хватало двух пальцев. Совпадение? Вряд ли. Здесь явно была какая-то связь, но… это же Уоррен. Уоррен Экард, человек, которого Эллис знал всю свою жизнь. Рос вместе с ним, вместе с ним впервые попробовал пиво, вместе с ним смотрел первые «Звездные войны» в старом кинотеатре. Уоррен был ему как старший брат – сильный и заботливый, постоянно готовый прикрыть спину.
Но что-то в нем изменилось.
И дело было не только в седых космах, бороде и сброшенных килограммах: Уоррен даже разговаривать стал по-другому. Раньше он никогда не отличался особой жизнерадостностью. Постоянно ныл о том, как ему не везло. Сначала во всех бедах были виновата мать и учителя, которые требовали, чтобы он занимался прилежнее; из-за плохих оценок Уоррену даже пришлось бросить футбол, а ведь спортивная карьера была такой перспективной! Потом жизнь стали портить начальники и жены – бывшие, – которые не желали ценить его по достоинству. А еще правительство, где работали одни воры и идиоты. Годами напролет Уоррен вел свою проповедь у барной стойки. Слушателей было много, но мало кто обращал на него внимание. Даже Эллис пропускал это нытье мимо ушей. В голосе Уоррена всегда было слишком много жалости к себе. Но теперь все стало иначе. На смену бесконечному ворчанию пришел странный оптимизм. Эллис не узнавал своего старого друга.
Но перед ним все равно сидел Уоррен, так?
Эллис смотрел на пистолет в его руках и прикусывал язык, чтобы не попросить оружие обратно.
– Я оказался прав. Вот где настоящая жизнь! – Уоррен огляделся по сторонам со свирепым выражением лица, которое отлично дополняло его новый облик. – Да, здесь тяжко бывает. В первую зиму думал, что помру. Жуков есть пришлось, в прямом смысле слова. Чуть не отравился ягодами, пока научился отличать съедобные от ядовитых. В этом вся суть: начинаешь понимать, что плохо, а что хорошо. Что поможет выжить, а что убьет. Эллис, той весной я заглянул Богу в лицо – прямо как проповедники талдычат. Будто заново родился. Выполз из могилы в новую жизнь, новую эру Уоррена Экарда!
Он вытащил магазин, проверил патроны и вставил обратно. А потом снял пистолет с предохранителя и взвел курок.
Сердце Эллиса забилось быстрее.
– Вот тогда я и понял, что меня больше ничего не держит. Я свободен. Что хочу, то и делаю. Никто не сможет мне помешать. Никаких законов, понимаешь? – Он зловеще усмехнулся и подмигнул Эллису. У того перехватило дыхание.
«О каких законах мы говорим, Уоррен?»
– Если облажаюсь, то сам буду виноват. Я ведь думал, что людей не осталось. Один, как Адам. Гуляю с Богом по райским кущам, а Еву еще не сотворили, и эта дрянь не успела все испортить. – Он фыркнул и покосился на Эллиса. – Чего молчишь-то?
– Верни пистолет, пожалуйста.
Уоррен хохотнул.
– Нервничаешь?
– Ну, ты же у нас любишь отключать предохранители на опасных механизмах. Боюсь, что отстрелишь себе еще пару пальцев – на этот раз на ноге.
Уоррен улыбнулся, но Эллис не понял, что скрывалось за этой улыбкой: веселье, вежливое безразличие, снисхождение? Потом снова поставил пистолет на предохранитель, опустил курок и отдал оружие Эллису, прихлебывая чай.
– Даже странно, что тебе здесь нравится. – Эллис еще раз проверил предохранитель. Сердце продолжало колотиться как сумасшедшее. – Ни пива, ни льда, ни футбола, ни женщин. Как же так?
– Раньше я был пешкой в мире изобилия. Теперь я король пустынных земель. Все в моих руках. Огромный чистый холст, а не жалкий уголочек общей картины.
– И когда ты успел стать философом? Четыре дня назад разговаривал слоганами из рекламы пива.