«Альва нашла для тебя шаблон горячего шоколада».
Эллис помнил, как он стоял перед открытым порталом и смотрел в видневшуюся позади столовую.
«Я ведь мог бы уйти. Отправиться домой вместе с Паксом. Всего один шаг, разве трудно? Почему я остался? Ох, если б я знал…»
Он помнил отчаянное лицо посредника и тихое «пожалуйста».
Еще одно неправильное решение. Еще одна смерть на его совести…
Эллис остановился в конце Файрстоун-лейн и окинул взглядом старую ферму. На счастье или на беду, а теперь она станет его домом. Куда еще он мог податься?
На ферме был только Ял, и он, как обычно, хлопотал на кухне.
Часов у Эллиса не было, и он пытался определить время по положению солнца. Почти вечер, где-то около пяти. Но с наступлением осени дни становились короче, так что, скорее, около четырех. Сейчас сентябрь? Или октябрь? Стебли кукурузы были коричневыми, но… Когда в Мичигане убирали урожай? И не изменился ли климат? Опорные точки постоянно выскальзывали из-под ног, и это раздражало. Стоило привыкнуть к новой жизни, как он опять пропустил целый месяц.
– Господин Эллис Роджерс! – Ял кивнул так старательно, что это больше походило на глубокий поклон. На кухне пахло чем-то сдобным – кажется, новобранец пек хлеб на ужин.
На плите стояли бурлящие кастрюли, ломтики морковки и лука веером лежали на разделочной доске, будто колода карт. На Яле был надет фартук с отпечатками грязных ладоней, а в руках он держал полотенце и большой нож.
– Господин? – Эллису не понравилось такое обращение. Здесь, на старой ферме, оно звучало жутковато: черные рабы называли так своих хозяев.
Ял снова кивнул.
– Господин Рен распорядился, чтобы мы обращались к вам двоим в соответствии с вашим положением.
– Положением? Каким таким положением?
– Вы наши вожди и наставники. – Ял стряхнул нарезанную морковку в одну из кастрюль, аккуратно помогая себе ножом.
– И поэтому нас надо называть господами? А чем плохи обращения «старейшина», «учитель», «сэр» или, к примеру, «сэнсэй»?
– Господин Рен посчитал, что слово «господин» подходит лучше.
– Ял! – На крыльце, громко топая, появился Роб – потный, пыльный, с деревянной палкой в руках. Он зашел на кухню и угрожающе замахнулся: – Ты, ленивое дерьмо! А ну давай шевели задницей…
Заметив Эллиса, Вед-два сбавил обороты.
– Ой… – Палка опустилась. – Я не знал, что вы вернулись домой, господин.
«Господин» в сочетании с палкой – вот уж точно, впору забить тревогу.
– Я тут зашел, чтобы слегка вправить мозги Ялу. Пусть не расслабляется.
«Господи, да что Уоррен натворил?»
– Зачем? – спросил Эллис. – Вы же видите, что Ял работает.
Он указал на почищенную картошку, нарезанный лук и морковь.
– Какая разница? – Роб начал похлопывать палкой по ладони. – Он должен знать свое место. Вед-один – то есть Боб! – бьет меня, а я могу отлупить Яла.
– А мне можно будет колотить Миба, правда? – спросил Ял.
– Разумеется.
Эллис не мог отвести глаз от палки, касавшейся трехпалой ладони Роба. Толщиной примерно с большой палец, кора не содрана, кое-где видны следы срезанных веток. «Знай свое место и не высовывайся, сопля», – прозвучал в памяти голос Рики-Мудилы.
– Но ведь Ял не делает ничего дурного, – возмутился Эллис. – Глупость какая-то!
– Пожалеешь розгу – испортишь ребенка, – ответил Роб. – Выживает сильнейший. Здесь нам не нужны слабаки. Все члены семейства Файрстоун должны быть крепки, как кремень, чтобы выстоять в грядущих испытаниях. Ял еще новобранец. Господин Рен хочет, чтобы он вел себя как мужчина. Чтобы понимал, какие у нас здесь порядки.
– Да вы что, шутите? – спросил Эллис.
– Э-э… нет, господин, – озадаченно ответил Роб. – Это слова господина Рена. Он сказал, что мы должны быть сильными, как он. Поэтому я пытаюсь помочь Ялу. Господин Рен сказал, что нас надо разделить на мужской, женский и средний пол в зависимости от поведения. Ведь совсем скоро здесь появятся женщины, и мы будем жить среди настоящих людей, поэтому нужно как следует подготовиться. Ял сейчас числится за женщину.
– И что в этом плохого?
Снова озадаченный взгляд.
– Господин Рен сказал, что женщины должны во всем подчиняться мужчинам. Ял не хочет быть женщиной. Но будет, если я не выбью дурь из его задницы.
– Какую еще дурь?
– Господин Рен сказал, что Ял смахивает на голубого.
– В данный момент он смахивает морковку в суп.
– Это выражение такое. Оно означает…
– Я знаю, что оно означает. Уоррен вас многому научил, но не удосужился объяснить, что такое сарказм.
Роб смотрел на него в полной растерянности.
А Эллис злился. Злился на Роба за слепое подчинение приказам, злился на Яла за радостную готовность принять истязания и желание поиздеваться над новеньким. Злился на Уоррена за то, что он пытался установить такие бесчеловечные порядки. Но больше всего он злился на самого себя. И причин было очень много.
– Где сейчас… господин Рен?
– В деревне. Пошел в лабораторию Эдисона в Менло-парке.
– Отлично. Мне как раз надо с ним поговорить.
Эллис шагнул к двери, но потом развернулся к Робу и выдернул палку у него из рук.
– Не надо никого бить, слышите?
– Но господин Рен…
– Да, я понял. Господин Рен слишком увлекается телесными наказаниями. Если я останусь здесь жить, то нам придется с этим бороться.
Эллис зашагал по Файрстоун-лейн. Долгие годы он придумывал Уоррену оправдания. Его друг частенько выходил из себя и ввязывался в драку прямо посреди бара – обычно все начиналось с того, что он ляпал какую-нибудь глупость. Однажды Эллис зашел в гости к Уоррену, и дверь открыла его вторая жена Келли. На ней были огромные солнечные очки, рубашка с длинными рукавами и толстый слой косметики, но даже это не помогло скрыть разбитую губу.
– Упала с лестницы, – сообщила она под пристальным взглядом Уоррена.
– Может, пора переехать в дом, где нет крутых ступенек? – ненавязчиво спросил Эллис, но Келли, судя по всему, не уловила намека. Она, как и Роб, не знала, что такое сарказм. Больше Эллис никогда не пытался противостоять своему приятелю.
Что ж, прошло две тысячи лет. Лучше поздно, чем никогда. Пора рассказать Уоррену Экарду, что в Библии есть не только Ветхий Завет…
* * *
Лаборатория Эдисона находилась в противоположном конце музея, ближе к тому месту, где Эллис обнаружил тело Гео-24… там, где он встретил Пакса. Тогда Эллис торопился, бежал и не обратил внимания на длинное здание с покатой крышей, напоминавшее старый железнодорожный вокзал: дощатая обшивка, белые колонны вдоль крыльца и круглое чердачное окошко, пересеченное двумя перекладинами крест-накрест, будто прицел винтовки. Правда, Эдисон здесь никогда не бывал. К 1920-м годам, когда Генри Форд решил перенести исследовательский комплекс в свой музей, от старых построек почти ничего не осталось. И тогда Форд велел своим инженерам восстановить все здания по фотографиям и собранным материалам. Эллису почему-то казалось, что между репликой Форда и оригиналом из Нью-Джерси не было особой разницы.
