– Даровала нам! – перебила его Верховная Мать Зирит.
Тсабрак кивнул.
– Но теперь все кончено, Верховная Мать. Небеса снова стали безоблачными. И еще ходят слухи…
Он снова опустил взгляд. На его лице было написано безнадежное отчаяние.
– Что ты слышал, Тсабрак? – настойчиво спросила Верховная Мать Зирит. – Что ты слышал, когда бродил среди народов Серебристых Болот?
– Их богиня Миликки, – прошептал он. – Говорят, что именно она разрушила мою магию, воспользовавшись для этого телом отступника Дзирта До’Урдена.
У Верховной Матери Зирит перехватило дыхание от потрясения, а чародей поднял голову.
Я не угодил Паучьей Королеве, я был ей плохим слугой, – бормотал Тсабрак. – Ты должна отдать меня Предвечному.
Мать Зирит презрительно фыркнула и отмахнулась от Тсабрака, безоговорочно отвергая эту мысль.
– Если бы ты действительно не угодил Паучьей Королеве, глупец, мы превратили бы тебя в драука.
– Тогда преврати меня!
– Заткнись! – приказала женщина и, быстро подойдя к Тсабраку, наклонилась к нему. – Ты все сделал правильно. Магия Сумерек оказалась слабой, ее действие кончилось, а может быть, чужая магия была сильнее. Мы не можем знать, что произошло в действительности. Предположим, Паучья Королева не пожелала больше тратить силы на то, чтобы не пропускать солнечные лучи на земли Верхнего Мира. Или она с самого начала хотела, чтобы Сумерки продолжались лишь определенное время. Сам подумай, какой смысл скрывать солнце теперь, когда наш народ ушел домой?
– Мне причиняет боль мысль о том, что наша возлюбленная богиня потерпела очередное поражение…
– Довольно болтать глупости! – отрезала Верховная Мать Зирит.
– Причем я имел непосредственное отношение к этому поражению, – закончил маг.
– Мы даже не знаем, было ли это поражением, – напомнила ему Верховная Мать Зирит. – Мы будем продолжать нашу работу – переносить тела павших домой и хоронить их должным образом. Мы обязаны возносить благодарность и хвалу Паучьей Королеве. Нам не дано знать мысли высшего существа, и поэтому нам остается лишь изо всех сил стараться угодить нашей богине, Госпоже Хаоса.
Тсабрак долго пристально смотрел на женщину, затем начал медленно кивать.
– Благодарю тебя, – произнес он. – Мое потрясение…
– Не будем больше об этом, прервала его Верховная Мать Зирит.
Она привлекла мага к себе, погладила короткие, густые белые волосы, принялась нашептывать ему на ухо нежные слова, пытаясь утешить его, успокоить.
Но душевное состояние Верховной Матери Зирит было далеко от спокойствия и уверенности. Она понимала, что Тсабрак по-прежнему в смятении, и его непосредственная связь с утратившим силу заклинанием Сумерек давала ему веские основания для беспокойства.
Однако сама Верховная Мать Зирит испытывала страх в сто раз более сильный. До недавнего времени она носила титул Верховной Матери Третьего Дома Мензоберранзана, города Ллос. Она была верховной жрицей Ллос, но не походила на других лидеров кланов – ни на Бэнров, ни на фанатичек Меларн. В семье Матери Зирит не придерживались строгой иерархии, принятой в Мензоберранзане. Сила Дома Ксорларрин основывалась не на женщинах, а на мужчинах этого клана; могущество здесь принадлежало магам, а не жрицам.
Верховная Мать Зирит давно подозревала, что рано или поздно власть в городе перейдет к мужчинам-магам. Когда Ллос попыталась захватить Пряжу богини Мистры, она решила, что инстинкт подсказывал ей правду. После того как не Громфа Бэнра, а Тсабрака избрали для приведения в действие заклинания Сумерек, Зирит подумала, что ее политика получила должную оценку.
И когда наступит новый порядок, размышляла она, выше всего в глазах Ллос будет стоять именно Дом Ксорларрин. Ее новый город, овеянный славой, осыпанный милостями, превратится в столицу Ллос, а Мензоберранзан останется всего лишь сателлитом.
И вот теперь Сумерек не стало.
А в К’Ксорларрине хоронили десятки убитых.
Зирит лишилась многих воинов из своей свиты, многих членов своей семьи.
Зирит считала, что Ллос разгневана. Но на кого именно будет направлен ее гнев: на К’Ксорларрин, на Тсабрака или на саму Зирит?
Она еще долго гладила Тсабрака по волосам, и, пытаясь успокоить его, сама черпала в этой ласке утешение, каким бы ничтожным оно ни было.
Верховная Мать Зирит, прекрасно знающая, каким страшным может быть гнев Паучьей Королевы, боялась, что утешение это эфемерно.
* * *
Эррту хмыкнул, точнее, издал гортанный хлюпающий звук, за которым, казалось, вот-вот должно было последовать бульканье извергающейся рвоты.
– Ты прекрасна, – обратился он к крошечному существу, стоявшему перед ним.
Сбоку, из клубов зловонного тумана, появился рослый врок, похожий на стервятника. В одной из его мускулистых лап, вооруженных когтями, извивалась покрытая кровоточащими ранами женщина-дроу. Повинуясь кивку другой женщины, двойника пленной, врок выпустил из когтей свою несчастную жертву и, подскакивая, словно птица, скрылся во тьме.
Пленница, лежавшая ничком на земле, в грязной луже, сумела повернуть голову и посмотреть на другую, выглядевшую точь-в-точь как она сама.
Но иллюзия эта продолжалась всего лишь мгновение. Фальшивая К’йорл сбросила обличье дроу и снова превратилась в существо с ногами паука и прекрасным телом женщины – женщины, обладавшей совершенной, невероятной красотой.
Она подняла правую руку и удовлетворенно кивнула, глядя на пальцы, которые выросли на месте тех, что отрубил Балор своим огненным мечом.
К’йорл при виде смертоносной и прекрасной Госпожи Ллос застонала и снова уткнулась лицом в грязь.
– Совершенство твоей внешности уступает лишь совершенству твоих коварных замыслов, богиня, – отметил Эррту, широко ухмыляясь.
– Когда Громф ослабит барьер, на Мензоберранзан обрушится такой хаос, какого его жители никогда прежде не видели, – заявила Ллос.
А ты избавишься от надоевших тебе лордов демонов; и пока они, покинув Бездну, будут развлекаться на Ториле, в Подземье, ты соберешь свою армию, – подхватил Эррту.
– Следи за языком, Эррту, – угрожающим тоном произнесла Ллос. – Там, в тумане, шныряют те, кто сильнее тебя.
Могучий балор недовольно заворчал, но кивнул.
Мы все считали, что ты проиграла, Паучья Королева, – сказал Эррту. Когда ты упустила Пряжу, а потом у тебя на глазах рухнули замыслы Тиамат, мы решили, что ты отступишь, откажешься от своих намерений.
– Тебе доставляет удовольствие напоминать мне о моей неудаче, Эррту? – усмехнулась Ллос. – Если так, позволь, в свою очередь, напомнить тебе, что, пожелай я уничтожить тебя сейчас, прямо здесь, в этом месте, у тебя дома, от тебя даже мокрого места не осталось бы.
