Они вернутся. Я какое-то время боялся утратить их, но теперь я совершенно уверен: сейчас все не так, как в прошлый раз, давным-давно, когда Вульфгар покинул нас, чтобы вернуться в Долину Ледяного Ветра. Нет, в тот раз я сомневался, увидим ли мы Вульфгара снова. И мы не увидели бы – никто из нас – если бы я и Реджис не осмелились отправиться в Долину. Но даже при этом наше воссоединение было… странным. Потому что тогда, много десятков лет назад, Вульфгар расстался с нами не только в прямом смысле, но и в переносном.
Но на сей раз все обстоит иначе.
Они вернутся, а мы в Гаунтлгриме одержим победу. Я верю в то и другое, и поэтому на душе у меня спокойно, хотя время от времени меня одолевают тревоги и волнения.
Да, должен признаться, я нервничаю, и это удивляет меня самого. Когда мы все встретились снова на вершине Пирамиды Кельвина в ту темную ночь, я ощущал лишь бесконечную радость и ликование. И по мере того как ослабевало потрясение при виде моих друзей, вернувшихся из царства мертвых, у меня буквально кружилась голова, мне казалось, что на меня свалилось такое небывалое счастье, какого никогда еще не испытывал никто из живущих.
Вначале, после нашей встречи, даже после того как мы вернулись на Серебристые Болота и угодили на войну, все мы остро чувствовали, что Компаньоны из Халла получили вторую жизнь в дар от богов. И что боги могут в любой момент забрать ее обратно, что в любой момент может наступить конец, и это будет правильно, потому что мы все же нашли друг друга снова и сказали друг другу все слова, какие хотели. Несмотря на то что четверо моих друзей начали новую жизнь, больше двадцати лет прожили на свете под новыми именами, с новыми семьями, новыми друзьями и – по крайней мере это касается Реджиса – с новой любовью, мы должны были наслаждаться жизнью каждый день, как будто день этот последний, и ценить каждое прожитое мгновение.
И это было… правильно.
Прошло некоторое время, и после катастрофы, случившейся во время путешествия обратно в Мифрил Халл, Кэтти-бри, Бренор и я решили, что Вульфгар и Реджис погибли в туннелях Верхнего Подземья. Долгие месяцы мы считали друзей навеки потерянными, считали, что они снова отправились в страну мертвых, но на сей раз навсегда.
И это тоже было… правильно.
Конечно, мы испытывали боль, но в то же время помнили, что получили великий дар, возможность снова побыть вместе, и помнили, что наша дружба действительно возобновилась благодаря нашей смертной природе! Ценность этого дара трудно преувеличить! Много раз я говорил, что разумное существо должно сознавать, что рано или поздно умрет, должно признать эту основную жизненную истину и смириться с пей, чтобы победить свои страхи, продолжать жить, искать подлинный смысл и цель существования. Мои друзья знали это прежде, знают это и сейчас, лучше остальных.
Они видели то, что находится по ту сторону порога.
А когда настанет их час снова покинуть этот мир, они примут это как должное, и не только потому, что теперь им известна истина: душа бессмертна и, освободившись от смертной оболочки, существует вечно. Напротив, Вульфгар и даже Реджис по-прежнему скептически относятся к разговорам о богах. Даже после испытания в зачарованном лесу Ируладун.
Близкое знакомство со смертью и несколько десятков лет, проведенных в ином мире, дали им одновременно и настойчивость в достижении цели, и способность принять поражение. Это двойное благословение.
Возможно, благодаря тому, что прошло некоторое время, возможно, благодаря нашим победам в войне за Серебристые Болота, благодаря тому, что мы сумели выжить, я наконец ощутил перемену. Это время, полученное в долг от богов, кажется мне все более коротким по мере того, как я привыкаю к возвращению своих друзей, к тому, что они живы, полны энергии, к тому, что их – я надеюсь на это – ждет долгая жизнь! Ведь если исключить возможность того, что вражеский клинок оборвет жизнь одного из нас, Бренор вполне может пережить меня на много десятков лет, потому что он еще совсем молод!
С другой стороны, конец – смерть любого из нас или всех нас – может наступить сегодня или завтра. Я всегда знал это и привык каждый день напоминать себе об этом, но теперь новизна и первые восторги по поводу возвращения моих друзей немного улеглись, теперь я наконец-то поверил в то, что они здесь. Они на самом деле здесь, их присутствие так же неоспоримо, так же осязаемо, как в тот далекий зимний день, когда я встретил маленькую Кэтти-бри на склоне Пирамиды Кельвина. Как в тот день, когда она впервые представила меня Бренору, Реджису, как в тот день, когда Вульфгар присоединился к нам после поражения его племени в битве с отрядом Бренора.
Наша дружба снова крепка, как в молодости, наши чувства глубоки и искренни, и дружба эта будет продолжаться вечно – до самой смерти и после нее.
И поэтому я испытываю волнение перед битвой, ведь я снова вижу свое будущее в радужных красках, вижу себя в уютном доме, среди друзей, рядом со своей Кэтти-бри, и я больше всего на свете хочу, чтобы эти мечты воплотились в жизнь!
Как ни странно, мне кажется, что сейчас я двигаюсь совершенно в ином направлении, нежели Вульфгар. Он вернулся в этот мир беззаботным, он готов испытать все, что может предложить ему этот мир, – битвы, развлечения, любовь. Он живет сегодняшним днем, он не знает сожалений.
Он забывает о том, что было вчера, а это немало значит. Больше от Вульфгара не услышишь слова «последствия». Он вернулся в этот мир, чтобы развлекаться, испытывать радость, плотское влечение, страсть.
Я пытаюсь усвоить это легкомысленное отношение к окружающему миру и тоже надеюсь найти радость жизни, познать наслаждение в своей любви к Кэтти-бри. Но в то время как Вульфгар стремится вести жизнь свободного человека, кочевника, даже бездельника и интересуется лишь приключениями и легкомысленными интрижками, я внезапно почувствовал влечение к размеренной жизни, желание осесть у мирного очага, стать хозяином дома, полного друзей, хорошим мужем.
А может быть, и отцом?
Глава 8
Почетное место
Туннели не казались им тесными. Вид низких потолков и сознание того, что над головой у них – тонны камня, не заставляли их сердца сжиматься от дурных предчувствий. Они были дворфами, потомками жителей древнего королевства Делзун. С того момента, когда они покинули каменистую долину, вошли в туннели и двинулись вниз по длинному, извилистому подземному коридору, который, по словам Бренора, должен был привести их к внешней стене Гаунтлгрима, дорога, запахи, аура этого места для них не были чем-то враждебным, чуждым и угнетающим. Они не думали ни об угрожающих шорохах, означавших присутствие затаившегося в засаде хищника, ни о тенях, навевавших мысли о смерти.
Для дворфов Делзуна этот туннель был родным домом. Древним, священным домом. Родиной их далеких предков, очагом, от искр которого зажглись более скромные огни твердыни Фелбарр, твердыни Адбар, Мифрил Халла, Пирамиды Кельвина и остальных государств дворфов из клана Делзун, разбросанных по всему Фаэруну.
