А затем он ощутил, как его старое, больное тело наполняется силой богов. И он услышал их голоса: они говорили на древнем языке дворфов, на языке, который Эмерус, как и все остальные ныне живущие его соплеменники, знал очень плохо.
Все остальные, кроме одного дворфа, который сейчас стоял перед Эмерусом и наблюдал за ним: Бренор тоже в свое время слышал голоса древних, голоса богов.
Прошло довольно много времени прежде, чем король Эмерус Боевой Венец открыл глаза.
– Чан эгнаидит драста, – проговорил он.
– Тха, – отозвался Бренор.
– Эй, это вы про что?! – воскликнул Рваный Даин, переводя взгляд с одного короля на другого. – «Да» в каком смысле?
– Король Эмерус теперь стал мудрее, – объяснил Бренор.
– Тха, – подтвердил Эмерус. – Потому что я услышал голос Морадина.
– И уже научился говорить на языке Морадина, а? – спросил Рваный Даин.
Тогда король Эмерус ухмыльнулся во весь рот, спрыгнул с трона и молодым, пружинистым шагом подошел к своим спутникам. Он кивнул своему советнику и обменялся долгим взглядом с Бренором. Эмерус положил руки на плечи старого товарища, и оба несколько долгих минут, не мигая, смотрели друг другу в глаза. Они безмолвно говорили о чем-то таком, что они теперь оба знали и понимали, о чем-то божественном, сверхъестественном.
Король Эмерус не смог скрыть улыбки и несколько раз кивнул.
Владыка Морадин доволен моим выбором, произнес он едва слышным шепотом; он знал, что если попытается говорить громче, то наверняка разразится рыданиями.
* * *
– Ты отправишься вперед, обследовать верхние пещеры? – спросила мужа Кэтти-бри.
Стоя около входа в тронный зал, они наблюдали за тем, как Бренор и Эмерус с суровыми лицами приблизились к трону, видели, как Эмерус на нем сидел.
– Бренор мне не позволяет, – ответил Дзирт. – Дворфы решили продвигаться не торопясь, тщательно обеспечивать безопасность каждого захваченного участка и только после этого переходить к следующей пещере или туннелю. Мы не уйдем из этого зала до тех пор, пока Бренор и другие лидеры не убедятся в том, что все подходы и окрестные коридоры безопасны, и в том, что тронный зал прекрасно охраняется.
Слова Дзирта подтвердил звон молотов и скрежет камней, передвигаемых по полу – в переднем зале уже вовсю шла работа. Дворфы собрали катапульты и установили их в специальных нишах в стенах туннелей, ведущих в рудники, а также напротив двери, служившей главным, официальным входом в комплекс Гаунтлгрим. Самые сильные воины сооружали защитные стены, из-за которых дворфы-лучники могли наблюдать за узким входом.
– А тебе не терпится пойти в бой? – усмехнулась Кэтти-бри. – Против собственного народа?
– Не терпится? Вовсе нет. Но я принимаю реальность такой, какая она есть. Я уверен: Бренор захватит Гаунтлгрим или погибнет, пытаясь это сделать.
– А Дзирт?
– Дзирт стольким обязан своему другу, что на меньшее он не согласен.
– Значит, ты готов умереть за мечту Бренора?
– А разве Бренор не отказался ради меня от вечного пира в Чертогах Морадина? Он мог бы отправиться к богам, получить справедливую награду за правильно прожитую жизнь, но не сделал этого. Бренор считал, что слишком многим обязан своему другу. Разве не в этом весь смысл? Во всем этом? Если я протяну руку другому, и он примет ее, разве я после этого не стану сильнее? Мы сильнее вместе, но только если узы дружбы, привязанность и готовность жертвовать взаимны. Я не смог покинуть Бренора в этом походе, точно так же, как ты не смогла оставить меня, зная, что я в тебе нуждаюсь. Или Бренор нуждается. В этом и заключается связь между нами, нас объединяет кровь, мы идем рука об руку. Мне хотелось бы только, чтобы Реджис и Вульфгар были с нами, чтобы мы все пятеро могли…
Он смолк, заметив насмешливую улыбку жены.
– В чем дело?
– Ничего, – беззаботно ответила Кэтти-бри. – Ничего особенно важного. Просто я нахожу это забавным. И подумать только, Вульфгар еще называет меня любительницей читать нравоучения!
Ошарашенный Дзирт хотел ответить что-то, но лишь пошевелил губами и не издал ни звука.
– О, поцелуй меня! – воскликнула Кэтти-бри, шагнула ближе, легко прикоснулась губами к губам Дзирта, затем отступила и рассмеялась. – Разве ты не знаешь, что я тебя люблю? Неужели ты считаешь, что я соглашусь сейчас оказаться где-нибудь далеко отсюда, покинуть тебя в этом мрачном месте, среди опасностей, когда нас ждет великая битва? Мне не нужен даже самый живописный сад, куда Миликки могла бы меня перенести, не нужны ни прекрасные цветы, ни безоблачное небо. – Она остановилась перед Дзиртом и пристально взглянула в его лиловые глаза. – Ты ведь знаешь это?
Дзирт кивнул и снова поцеловал ее.
– Мы останемся в живых, – пообещала ему Кэтти-бри. – Наш путь не закончится здесь, в Гаунтлгриме. Мы этого не допустим!
– А куда же мы отправимся потом?
Вопрос прозвучал более мрачно, чем хотелось Дзирту. Эти несколько слов заставили его прикусить язык и ошеломили его жену. Потому что уже много лет, как в нынешней жизни Кэтти-бри, так и в прошлой, они с Дзиртом избегали прямо обсуждать этот вопрос. Они были искателями приключений, они всегда выбирали неизведанные дороги, шли навстречу вольному ветру.
Но ждут ли их впереди новые приключения?
– Когда Бренор сядет на трон Гаунтлгрима, останется ли Дзирт рядом с ним? – спросила Кэтти-бри.
Дзирт молчал, и молчание это сказало ей больше, чем любые слова.
– Я больше не хочу жить в подземном городе дворфов, – откровенно заявила Кэтти-бри. – Поблизости отсюда – разумеется, но Подземье – не место для меня. Я вернулась в этот мир для того, чтобы служить Миликки, я люблю открытые пространства, свежий воздух, хочу шагать по траве, чувствовать, как ветер дует мне в лицо, как на меня падают капли дождя. Разумеется, я знаю, что мне предстоит немало времени пробыть в Гаунтлгриме, рядом с моим любимым отцом, но я не собираюсь проводить здесь остаток своей жизни.
– Невервинтер? – предложил Дзирт, и Кэтти-бри недовольно поморщилась. – Тогда что?
– Пенелопа пригласила нас пожить во Дворце Плюща или каком-нибудь другом доме в Широкой Скамье, – поведала Кэтти-бри. – Это не такой уж долгий путь для Андхара и моего призрачного скакуна.
– К тому же там ты сможешь продолжать свои занятия, – догадался Дзирт. – Самое лучшее место.
– А найдется ли там дело для Дзирта?
– Биддердуу, – уверенно ответил дроу-следопыт; и видно было, что он говорит искренне и рад такой перспективе. – Когда мы найдем заклинание, которое освободит их от проклятия ликантропии, кому-то нужно будет ловить их и доставлять во Дворец Плюща для лечения. А кто лучше подходит для подобного дела, чем следопыт, последователь Миликки?
