В конце концов, Хазид-Хи был отнюдь не каким-то второстепенным магическим предметом. Он обладал разумом и огромным самомнением. В прошлом этот меч подчинял себе могучих воинов, даже Кэтти-бри, даже Артемиса Энтрери, хотя и на очень короткое время и только до того момента, когда наемник догадался, что происходит.
Джарлакс поразмыслил над словами Громфа, которые тот произнес, отдавая ему это сокровище. Маг напомнил Джарлаксу о его происхождении, причем открыто, в присутствии Киммуриэля. Джарлакс несколько раз медленно кивнул своим мыслям, догадываясь, в чем тут дело. Несмотря на новую форму эфеса, которая служила насмешкой над разумным мечом, оружие являлось не столько даром Джарлаксу, сколько неким деловым предложением. Громф сознавал, что его положение в Мензоберранзане непрочно, что он ходит по лезвию бритвы. Не нужно было обладать проницательностью Джарлакса, чтобы понять: архимага привела в ярость неудача Ллос с захватом Пряжи, и еще больше его злило давнее презрение богини к мужчинам-магам и в том числе к Громфу. Ведь все считали, что она присоединит к своим владениям Паутину Магии и станет с уважением относиться к тем, кто добился успехов в Искусстве.
Громф отдал Джарлаксу меч взамен на возможность спастись бегством в случае, если такая необходимость возникнет.
Бывший архимаг Мензоберранзана в качестве члена Бреган Д’эрт? Джарлакс, представив себе открывающиеся возможности, даже приподнял брови.
Но тут же посмеялся над собой: как он мог хоть на мгновение поверить в то, что Громф Бэнр станет подчиняться ему и Киммуриэлю? Он понимал, что скорее Громф потребует власти над ними двоими.
А никто и никогда не отказывался выполнять требования Громфа Бэнра.
Киммуриэль ушел по делам, и Джарлакс решил не тратить времени зря. Он снял с глаза повязку, чтобы легче было общаться с мечом, и довольно кивнул: эфес стал совершенно черным и принял форму кошки – пантеры. На мгновение Джарлакс уже решил отказаться от своих первоначальных намерений, собрался сделать эфес похожим на Гвенвивар и когда-нибудь подарить это оружие Дзирту. Но нет.
– Это клинок Бэнров, – проговорил он.
Из плеч пантеры выросло два щупальца, фигура трансформировалась и превратилась из гигантской кошки Верхнего Мира в существо Подземья, зверя, путающего следы. Это было страшное чудовище и символ, достойный стать украшением пояса Джарлакса.
На миг магические щупальца ожили, опутали запястье Джарлакса и крепко вцепились в него.
Джарлакс почувствовал, что Хазид-Хи одобряет его действия.
Да, они прекрасно поладят.
Глава 17
Звон одинокого молота
Бренор, бросившись в дверной проем, едва не полетел на пол головой вперед. К собственному изумлению, он понял, что наконец догнал Гвенвивар. Огромная пантера стояла посреди комнаты, пристально глядя на стену, – и зрелище это было действительно поразительным.
– Клянусь всеми богами, эти проклятые дроу все-таки пришли, – едва слышно пробормотал Бренор, глядя на живую воронку, сотканную из клубов дыма, которая образовалась прямо в стене. Казалось, будто сами камни размягчились и стали частью магического «торнадо».
Остальные дворфы, ввалившиеся в помещение следом за Бренором, не успели затормозить и врезались в него, но сумели удержаться на ногах. Все четверо одновременно хотели спросить, что происходит, но ни один не произнес ни звука – их потрясло то же самое невероятное зрелище, которое приковало внимание Бренора и Гвенвивар.
Воронка вращалась быстрее, становилась все плотнее; стена, казалось, снова делалась твердой вокруг ее краев. А затем «черная дыра» исчезла, и в комнате наступила полная тишина.
Тишину нарушило низкое рычание Гвенвивар.
Бренор приблизился к пантере; он был встревожен и нервно озирался по сторонам.
– Что все это значит?! – воскликнула Таннабричес.
– Здесь была драка, – сказал Атрогейт. Чернобородый дворф указал вправо, и сестры Опустившийся Молот быстро заняли позиции вокруг короля. Затем он кивнул Амбре, чтобы она подошла вместе с ним к левой стене. – Я чувствую запах крови, или быть мне бородатым гоблином, – добавил Атрогейт.
Бренор тоже почуял кровь, потому что стоял посредине комнаты, рядом с темными пятнами, видневшимися на полу. И, взглянув на кровавые лужи, он обнаружил кое-что еще.
– Эльф? – слабым голосом произнес он, поднимая с пола хорошо знакомый клинок – точнее, часть изогнутого меча, обломок Сверкающего.
– Эта воронка! – воскликнула Амбра, подбегая к нему. – Они забрали Дзирта!
Бренор бросился к стене, намереваясь пробить ее плечом, если понадобится, но крик Маллабричес: «Нет, здесь!» заставил его резко развернуться. Он в недоумении посмотрел на сестер, которые стояли перед странного цвета участком стены. Камни непонятным образом изменили вид, и Бренор не смог сразу сообразить, в чем здесь дело. Он подошел ближе и присмотрелся внимательнее.
Затем, опустив взгляд, дворф вытаращил глаза, увидев знакомые сапоги.
– Дзирт! – вскрикнул он. – О эльф! Друг мой!
Бренор подскочил к стене, которая, как оказалось, состояла из липкого, вязкого вещества. Замахнулся топором, собираясь разрубить ее, но затем отступил, отбросил оружие, попытался ногтями расковырять эту гадость. Он не знал, что делать.
– Его нос! Его нос! – верещала Таннабричес, подпрыгивая и указывая на место в верхней части стены: казалось, будто кто-то убрал клей с носа Дзирта, чтобы он мог дышать.
Бренор бросил щит на пол и ринулся к стене.
– Отчистите это от него! – крикнул он и начал ногтями царапать шар клейкого вещества, припечатавшего Дзирта к стене.
Липкий пласт подался, но Бренор приклеился к нему руками так прочно, что ему с большим трудом удалось соскрести тягучую дрянь с пальцев, для чего потребовалось яростно тереть руки друг о друга. Однако с помощью Кулака и Ярости он вскоре освободил голову Дзирта, и она безвольно упала вперед; дроу не слышал громких воплей дворфа, никак не отреагировал, когда отчаявшийся Бренор ударил его по лицу.
– Давай же, очнись, эльф! – заорал Бренор, взял в руки голову дроу, приблизив лицо к лицу друга, умолял его открыть глаза.
Таннабричес и Маллабричес упорно продолжали отдирать клей от тела Дзирта, и Атрогейт пришел им на помощь, однако Амбра осталась в стороне. Она держала в руках обломок Сверкающего, попеременно осматривала царапину у основания разрубленного клинка и оглядывала Дзирта, покачивая головой.
Так продолжалось довольно долгое время, и наконец Таннабричес воскликнула: «О-о…» – и отступила назад. Она счистила клей с ключицы Дзирта и с его груди, и из открывшейся рапы хлынула кровь.
– Что такое? – обернулась к ней Маллабричес.
Сестра показала окровавленные ладони.
– Стой! Стой! – крикнула Амбра, подскочила к Атрогейту и оттащила его прочь. – Прекратите!
