Я сделал шаг вправо и вытянутой вперёд рукой поймал шею сорванца. Надавил на ямки у закруглений челюстей, заставив мальчишку судорожно дёрнуться, и ласково спросил:
— Куда торопимся?
— Я... господин... я ничего... не делал... — по себе знаю, как трудно говорить, когда горло сжато немилосердным захватом, но парень оказался не робкого десятка, раз нашёл силы для оправданий.
— А это где взял? — моя левая рука пошарила за отворотом драненькой куртки и вытащила на свет маленький, типично женский кошелёк. Подозрительно лёгкий, кстати.
— Ой, не знаю, господин! — заныл воришка, когда я чуть ослабил хватку. — Само как-то завалилось...
— Само? — позволяю себе улыбнуться. Ещё не «хищно», но уже и не ласково. Парень начинает резко бледнеть.
— Ах, Вы его поймали, сударь! — через толпу зевак протискивается молодая женщина. — Я Вам так благодарна!
— Не утруждайтесь, сударыня...
Было бы за что благодарить! В кошельке, похоже, от силы — пара монет. Да и сама владелица выглядит, прямо скажем, не роскошно: одета чистенько, но отнюдь не по последней моде. Да и не по погоде даже: накидка совсем лёгкая, такую носят осенью, а не зимой... А девушка не из простых — покрой платья дворянский, а ткань хоть и старая, но из дорогих. Представительница обедневшего рода? Какая удача... У неё наверняка есть собственный дом в городе...
Да, мыслю слишком практично, но куда денешься? Не спорю, по отношению к девушке — невежливо и некрасиво, но я же не собираюсь причинять ей вред? Всего-то и надо, что переночевать...
— Сударь, я, право, не знаю, что и сказать... — она смущённо улыбнулась, сжимая хрупкими пальцами (по морозу и без перчаток?) возвращённый кошелёк. — Мои средства не позволяют...
— Кто-то говорил о плате? — улыбаюсь, как прирождённый покоритель женских сердец. — Вы, в самом деле, можете оказать мне услугу... Если сочтёте возможным.
— Какую же, сударь? — девушка слегка насторожилась.
— Видите ли, я и мой приятель, — кивок в сторону Мэя, — только что прибыли в город и не успели определиться с ночлегом... Не подскажете ли, где здесь можно за умеренную плату найти гостеприимный кров?
— Если вы не посчитаете моё предложение непристойным... — прозрачные голубые глаза смотрели смело, но как-то... жалобно, что ли. — Я посчитала бы за честь пригласить вас в свой дом!
— Не смел и надеяться на столь великодушный приём в столице! — я подмигнул девушке, от чего она растерянно моргнула и чуть порозовела, а сам перевёл взгляд на воришку, ожидавшего решения своей участи в обществе моих пальцев, крепко держащих тощую шею.
— Тебя родители учили, что воровать нехорошо?
— Нет у меня родителей, господин, и не было никогда! — жалобно затянул парень.
— Так уж и никогда? Насколько я понимаю, люди не возникают из ниоткуда, и если ты не знаешь своих родителей в лицо, это ещё не значит, что их не было вовсе... Хорошо, кто тебя воспитывал?
— Никто и не воспитывал... — он гнул свою линию.
— Интересно, как в Воровской Гильдии Виллерима отнесутся к твоим словам? — задумчиво усмехнулся я.
— А что? — парень сразу набычился. — Ничего я такого не сказал...
— Ничего! — лукаво подтвердил я. — Кроме того, что не признаёшь никого из них своим воспитателем...
Видели когда-нибудь смертельно испуганного ребёнка? Я даже решил, что парень забыл, как нужно дышать, и отпустил его горло, чтобы хлестнуть ладонью по белым щекам. Справа налево и обратно. Потом вернул пальцы на место.
— Господин... Вы же не скажете...
— Всё будет зависеть от тебя. Если дашь слово, что не будешь воровать у тех, кто беднее тебя, не скажу.
— Да, чем хотите, поклянусь! — воришка чуть ожил.
— Клясться не надо, достаточно твоего слова. Если, конечно, ты уважаешь себя и свои слова, — на сей раз улыбаюсь по-доброму и разжимаю пальцы.
Парень некоторое время смотрит на меня странным взглядом, словно не может понять, что мне вообще было нужно, потом важно сообщает:
— Я своё слово сдержу.
— Надеюсь! — достаю из своего кошелька серебряную монету и кидаю незадачливому воришке. Он оторопело ловит серый кругляшок и раскрывает рот, намереваясь спросить: «Почему?», но я машу рукой:
— Считай это моим вкладом в твою будущую карьеру!
Парень остаётся стоять посреди улицы, не обращая внимания на недовольные комментарии прохожих, вынужденных его обходить, а мы с эльфом следуем за девушкой, столь любезно и просто решившей проблему нашего проживания в столице.
Роду Агрио графский титул был дарован исключительно за военную доблесть и верность престолу: в каком-то лохматом году молодой офицер оказал Его Величеству неоценимые услуги и получил взамен сомнительную радость считаться дворянином. Впрочем, и он сам, и его наследники верой и правдой служили своим королям до тех пор, пока более пронырливые и менее благородные соперники не оттеснили бравых, но недальновидных вояк подальше от трона. Сейчас — спустя несколько веков после возвышения — род Агрио медленно умирал. Конечно, старая графиня была ещё жива и здорова, к тому же растила дочь, но... Графское имение, полуразорённое ещё во время последней гражданской войны, давало доход, позволяющий лишь не протягивать ноги с голоду да с неимоверным трудом содержать в относительном порядке столичный дом. Графиня и рада была бы жить на природе, но тамошнее «гнездо» было давно разобрано на камни и продано, чтобы расплатиться с кредиторами, так что приходилось ютиться в мрачном особняке, располагавшемся на Третьем Луче. Место престижное, участок земли — большой, позволяющий разбить целый парк, но ведь, чем больше размер имущества, тем больше нужно вкладывать средств, чтобы оное имущество не теряло своей привлекательности... Впрочем, парк был. Нерегулярный, конечно, потому что старик-садовник, приехавший из имения, был уже не в состоянии тщательно следить за клумбами и героически бороться с сорняками. Вечером нагромождение деревьев и лабиринт тропинок показались мне неприглядными, однако, наступило утро, и россыпь инея, нарядным узором украсившая чёрный бархат веток, смягчила впечатление. Очень милый парк. Особенно из окна...
М-да, как много совершенно бесполезной информации можно узнать у камина за бокалом слегка горчащего вина... Я на миг отвлёкся от созерцания красот природы, чтобы проверить, как греется вода. Предстояло выполнить ряд процедур, заранее вызывающих у меня зевоту и раздражение... Поганец листоухий, сам бы себе такое придумал!...
В кухне было тихо и пустынно. Причём, пустынно — в прямом смысле слова. То есть, посуда имелась, но, пожалуй, её разнообразие (не говоря о количестве) заметно уступало той горе, которую я имел счастье наблюдать в доме Гизариуса. Оно и понятно: на двух человек готовить — много плошек не нужно, поэтому всё лишнее, наверняка, было продано даже раньше, чем родилась Равель.
