— Я много наблюдал... — граф, нашедший внимательного слушателя, перешёл на тон изложения, весьма напоминавший учительский. — И заметил, что люди, которые пренебрежительно относятся к книгам, в свою очередь, вызывают у книг похожее отношение.
— А именно?
— Например, искусно прячутся на полках... Вам смешно? — он заметил мою улыбку и слегка обиделся.
— Нет, граф, нисколько! Скорее, я улыбнулся своим мыслям... Почему же никто не обращает внимания на то, что каждая книга обладает... Давайте, назовём это всё же душой, а не разумом, потому что разум холоден и практичен, а страницы книг согревают сердца...
Галеари растерянно моргнул.
— Не ожидал...
— Чего Вы не ожидали?
— Найти в лице лэрра столь тонкого ценителя... Признаться, я полагал, что Вы не много времени уделяете...
— Почему же? Я пришёл именно сюда, граф, не просто так, а чтобы выразить своё уважение Вам и Вашим питомцам.
Он сжимает и разжимает пальцы, обдумывая мои слова. Довольно долгая, но наполненная смыслом пауза. Наконец, взгляд Галеари проясняется:
— Да, именно так... Вы, и в самом деле, любите книги: они это почувствовали... Даже Шалунья не стала прятаться за спинами других.
— Да что же это за Шалунья, объясните, прошу Вас!
— Собственно, просто книга, но с характером... Редко кому удаётся взять её в руки и открыть... Например, даже моему сыну она далась только на третий раз, а уж Шэрол просто обожает находиться в библиотеке!
— Ревнуя Вас к книгам? — мягко шучу. Граф понимает шутку и устало вздыхает:
— Отчасти... Он делает это совершенно зря: я не приравниваю книги к своим детям и люблю их одинаково сильно, но, всё же, по-разному. А ему не помешало бы на какое-то время забросить чтение и развлечься в кругу сверстников, как Вы считаете?
— Следует спросить самого Шэрола о том, что ему ближе — мудрые тексты или бессмысленное пьяное веселье, граф. Возможно, он сделал правильный выбор... Кстати, если говорить о развлечениях: прекрасная Роллена — не одно из них?
— О, если бы... — он горько вздыхает. — Боюсь, здесь всё гораздо серьёзнее. Мальчик влюблён.
— Вы не одобряете этот выбор, верно?
— Как Вам сказать... Она из знатной, уважаемой семьи, красива, но...
— Недостаточно умна?
— Я этого не говорил! — граф грозит мне пальцем.
— А я — не слышал... — принимаю игру. — И всё же... Если жена и муж одинаково умны, это может стать проблемой — уж Вам ли с Вашим жизненным опытом этого не знать! Пара равновесна, только дополняя друг друга, а не соревнуясь... Так что, если Шэрол, действительно, находит Роллену достойной себя, почему бы и нет? Дети должны получиться очень недурные. Особенно, если возьмут от отца ум и благородство, а от матери небесную красоту!
— Ах, лэрр, смотрю я на Вас и удивляюсь: как в глуши мог появиться столь блестящий ум?... Да ещё в столь юном возрасте.
— Не такая уж у нас глушь, дорогой граф! Да и возраст у меня совсем уже не юный... Право, Вы меня смущаете!
— Правда не должна вызывать смущение, лэрр, и Вы это понимаете лучше многих других... Однако, я Вас совсем заговорил! Вы пришли с определённым делом?
— Честно говоря, я хотел заслужить Ваше расположение, — открываю карты. — И с этой целью...
Откидываю с корзинки салфетку. Граф внимательно изучает содержимое плетёной чаши и заметно оживляется:
— С этого и надо было начинать, дорогой лэрр! Не пройти ли нам...
...Спустя четверть часа мы уже сидим в рабочем кабинете Хранителя Королевской Библиотеки — комнате, заставленной книжными шкафами. Каким чудом здесь уместился письменный стол и два кресла, я так и не смог понять. Зато в уютном полумраке зашторенного окна так приятно потягивать из пузатого бокала, согретого пальцами, терпкое, приторное, с чуть горьковатым ореховым привкусом вино. Вино, которое в Южном Шеме подают лишь самому дорогому гостю. Самому себе, то есть. Его пьют в одиночку, закрывшись от мира, в тепле тлеющих углей очага воспоминаний о прошедшем и несбывшемся... Всё это я и сказал графу, когда разливал тёмно-золотую влагу по бокалам. Галеари согласно кивнул, сделал крохотный глоток и прислушался к ощущениям. А потом странно посмотрел на меня:
— Если не ошибаюсь, лэрр... Это может быть только «Кровь времени». Я прав?
— Целиком и полностью!
— Но... Где... Как Вам удалось разыскать этот чудесный напиток? Насколько знаю, он стоит невероятных денег...
— Не скажу, что бутылка обошлась мне дёшево, дорогой граф, однако... Не всё в мире измеряется деньгами. Есть вещи гораздо более дорогие. Вы со мной согласны?
— Более чем! Вы позволите? — он взял с блюда кусочек истинно южной сладости: орехи, вывалянные в меду и куче пряностей. Очень подходящая закуска к тому, что мы имели удовольствие пить.
— Надеюсь, сей скромный подарок искупил мою вину, граф?
— Вину? Не совсем понимаю... — он немного растерялся.
— Я имею в виду Ваше волнение по поводу отсутствия сына вчерашним вечером.
— Ах, Вы об этом... Признаться, я и в самом деле, немного испугался. Видите ли, Шэрол — умный мальчик, но вряд ли это помогло бы ему при встрече с грабителями.
— Собственно говоря, именно поэтому я и взял на себя смелость проводить его домой.
— И за это я весьма Вам благодарен, лэрр! Что бы ни думал Шэрол, я не хочу его потерять...
— Дорогой граф, — я решил слегка изменить течение беседы. — Вы, должно быть, очень занятой человек, а я нагло отнимаю у Вас драгоценные минуты... Вы же и до моего прихода были чем-то заняты, не так ли?
— О, не волнуйтесь! Всего лишь моё личное увлечение, если можно так выразиться... Я обожаю возиться с редкими записями, особенно, принадлежащими перу известных людей... В частности, сейчас я просматривал дневник одного, весьма уважаемого человека... Ныне покойного, к сожалению.
Я изобразил на лице крайнюю заинтересованность, и граф продолжил:
— Вы, наверное, и не слышали, но лет двадцать назад его имя произносили с придыханием... Лара. Известно Вам такое имя?
— Вы не поверите, граф... Я кое-что слышал о сем человеке. Он был магом, если не ошибаюсь? — нет, дыхание у меня не перехватило, отнюдь. Грудь свело совсем иной болью. D’hess Лара...
— Да, он был магом, но скорее теоретиком, нежели практиком... Очень сведущим в своём деле теоретиком. Ему даже предлагали место Королевского Мага, но он отказался, предпочитая учить, а не почивать на лаврах. Правда, Лара принимал участие в жизни двора... Изредка. Кстати, теперешний придворный чародей — его старший ученик. И когда учитель бесследно пропал — это произошло лет пятнадцать тому — подозрения пали прежде всего на Гериса... Хорошо, что молодому человеку удалось доказать свою непричастность к исчезновению... Ему и так было несладко: не прошло и нескольких лет, как на его плечи пала тяжесть забот о королевской семье... Но что-то я отвлёкся! Так вот, мне в руки попал этот замечательный дневник — последние заметки Лара, которые он записывал буквально перед своей гибелью. Наверняка, там есть нечто, способное пролить свет на причины его исчезновения, вот только...
