Из воспоминаний Александра Мостового:
– То противостояние до сих пор перед глазами. Поначалу все складывалось удачно: дома мы победили, после чего отправились на ответную встречу. На стадион приехали за три часа до начала матча – трибуны уже заполнены до отказа. Но нас это не смутило. Как команда мы были сильней. Да и у меня игра пошла – я буквально летал по полю, обыгрывая всех подряд. Меня и хватали, и цепляли – что только не делали! Но арбитр – а судил нас известный в ту пору белорус Вадим Жук – почти на все нарушения со стороны хозяев смотрел сквозь пальцы.
Думаю: «Что за дела?» Обыгрываю двух соперников, вхожу в штрафную, меня откровенно сбивают – судья как будто ничего не замечает. Встаю и непонимающе смотрю по сторонам: что происходит?
Во втором тайме судьи начинают душить нас уже внаглую. Все свистки в одну сторону. У кого-то из хозяев метровый офсайд – боковой не сигнализирует. Я начинаю психовать. Спрашиваю по-детски у ребят:
– Что творится-то?
Я самый молодой, не привык к этому. А мне говорят:
– Главное, будь аккуратнее, если их игрок забежит в штрафную.
– Как так? А если он без мяча забежит?
– С мячом он забежит или без – все равно нам свистнут пенальти. Посмотри, как судит-то, бармалей.
Ух, и завелся я тогда! «Все равно победим!» – внушил я себе. А в составе команды соперников выступал парень, с которым я был знаком по юношеской сборной. И в один из моментов он неожиданно говорит мне:
– Да не носись ты так по полю-то. Все равно проиграете.
– Почему? Мы же вас «возим» весь матч. Вы вообще ничего сделать не можете.
– Сейчас увидишь.
Я посмотрел на него непонимающим взглядом. И вскоре я действительно увидел. Более того, стал самым что ни на есть главным участником эпизода, предрешившего исход матча. Был обычный игровой момент, не предвещавший ничего опасного. И тут какой-то чудак из команды соперников пробросил мяч в штрафную и помчался туда, хотя шансов на успех не было никаких – я легко перехватывал мяч. Но этот парень знал, что делал. Не снижая хода, он намеренно врезался в меня и упал как подкошенный. Моментально раздался свисток Жука – пенальти. И вот тут я сорвался окончательно, перестав себя контролировать. Подбежал к тому упавшему парню, начал орать на него, потом на судью. А Жуку только того и надо. Он мигом достал красную карточку. С поля меня уводили едва ли не под руки.
Пенальти нам забили, матч мы проиграли, в первую лигу не вышли, а со мной после игры произошла самая натуральная истерика. Я заперся в номере и никому не открывал. А команде пора на самолет. Меня нигде нет. Чуть ли не с милицией, по словам Жиляева, искали. В конце концов открыли дверь вторым ключом, и все ко мне:
– Ты что? У нас же самолет!
А я весь в слезах. Схватили меня в охапку, довели до автобуса – и мигом в аэропорт.
Так я в первый раз в своей жизни узнал, что такое судейский произвол. В своей дальнейшей карьере я не раз буду сталкиваться с подобным беспределом. И никогда не смогу воспринимать его спокойно. Но тот случай, в Кировабаде, запомнил на всю жизнь.
* * *
Этот эпизод из матча в Кировабаде и я вспомнил спустя много лет. В 2001 году сборная России, которой я тогда руководил, проиграла в гостях Словении – 1:2. Обидное поражение, несправедливое. Нам в конце матча назначили пенальти из воздуха. Ребята, что естественно, побежали возмущаться. Сашка вновь был самым активным и получил дискваллификацию ФИФА за агрессивное поведение. Решающий матч – против Швейцарии – нам предстояло играть без него.
На установке перед этой игрой я рассказал ребятам про случай в Кировабаде. Он же был исключительно похож на историю в Словении. А когда я закончил воспоминание, сказал короткую фразу: «Вам сегодня надо сыграть и за себя, и за того парня». И вышел. Швейцарию мы в итоге разгромили 4:0.
* * *
Но снова вернемся в середину 1980-х. Нам, конечно, хотелось в первую лигу. Другое дело, что команду вряд ли смогли бы там соответствующим образом финансировать. Во второй лиге мы на все игры ездили на автобусе. Расходы минимальные. А в первой – сплошные перелеты. Деньги на них могли и не найти.
Год спустя мы ярко выступили в Кубке СССР – дошли до 1/16 финала. Могли и в 1/8 выйти, но в матче с «Металлистом» судьи нас «убили». Мы проиграли первый матч 1:3, а в ответном вели 1:0. И должны были забивать второй, но судья не назначил пенальти после явного нарушения со стороны соперника. Было очень обидно.
В том розыгрыше мне запомнился один эпизод. В 1/64 финала играли с «Динамо» Батуми. Осень, поле уже почти без травы. А на углах кусочки с травкой остались. Один раз в этот угол попали Кульков, Мостовой и еще двое парней. А против них два динамовца. И вот наши вместо подачи решили поиграть в квадрат. Это было что-то. Раскатали их как на тренировке, кому-то между ног прокинули. Это было настолько ярко, что – не поверите – боковой судья взял в руки флажок и стал аплодировать. Я никогда такого больше в футболе не видел.
Из воспоминаний Александра Хаджи:
– В «Красной Пресне» у Романцева была отличная команда. Мы пару раз приезжали играть с ней товарищеские матчи, и Бесков нервничал во время этих встреч – «Пресня» порой «возила» «Спартак».
* * *
В «Пресне» мне было интересно. Тем более что результаты шли по нарастающей. После 13-го места в первом сезоне мы двигались только вперед.
Ни о каком далеком будущем я тогда не думал. Равно как и о том, что когда-нибудь окажусь в «Спартаке». Жил моментом. Мне нравилось тренировать, нравилось ходить на работу – и этого было достаточно для моего маленького, локального счастья. Никаких глобальных планов в тот момент я не строил.
Глава 13
Орджоникидзе
Уходить из «Пресни» я не хотел. Но опять уговорил Николай Петрович. К нему из Орджоникидзе приехали солидные аксакалы – советоваться, кто бы мог стать главным тренером их команды. Николай Петрович предложил меня. «Давай, Олег, в Орджоникидзе, это уже первая лига. Это интересней. Ты должен расти», – сказал он мне. Мне жалко было покидать место, где я чувствовал себя уютно, но и отказываться не стоило. Это был шаг вперед.
Узнав о таком повороте, меня вызвал к себе заместитель председателя московских профсоюзов – Александр Иванович Петлин. Он регулярно ходил на матчи «Пресни» и очень не хотел, чтобы я покидал команду. «Если уедешь – выселим тебя из Москвы», – заявил он мне. Я вновь пошел к Николаю Петровичу.
– Что делать? – спрашиваю.
– Да не бойся ты ничего. Поезжай. Я с ним поговорю.
