В конце это уже была драка, а не отношения. А что оставалось делать, когда все козыри были у Червиченко?
Конечно, в конце спартаковского периода ему было тяжело. Власть переходила в другие руки. Но за результат-то все равно отвечал Романцев. Бывало разное. Допустим, в команде четыре травмированных, все основные игроки. Одного верну в строй – трое остаются в лазарете. Что делать? Смотрю: Романцев кого-то выдернет из дубля, кого-то переставит – и снова всё работает, карусель опять пошла. Вот тут я поражался.
И те футболисты, которые в лазарете, видя, что справляются и без них, быстрее лечились и поправлялись.
Он ни на кого не наезжал. Допустим, играем плохо. Но он скажет пару-тройку слов – тихим, спокойным голосом. Редко когда мог психануть. Но чтобы прямо орать – никогда в жизни. А выхожу после перерыва – они другие. Встряхнет так, что мало не покажется.
Жаль, мы недоработали. Романцев, как минимум, еще лет пять мог приносить пользу «Спартаку». Но новые люди этому помешали. Президент, который появился в «Спартаке», увы, мало что понимал в футболе. Это был уже не наш «Спартак», который мы берегли.
Из воспоминаний Владимира Бесчастных:
– Тот «Спартак», в который я вернулся в 2001 году, соперники еще боялись. Это было видно. При этом я отметил и то, как вырос уровень чемпионата, как подтянулись другие команды. А год спустя «Спартак», увы, стал рушиться на глазах. Команду нужно было усиливать, а ее ослабляли. И так-то играть некому, а тут еще начали убирать проверенных ребят – Ананко, Цихмейструка. Не из запаса, а из основного состава. В итоге доубирались. Сломались Егор Титов с Димкой Парфеновым и к циклу Лиги чемпионов-2002/03 мы подошли с детским садом.
Там были талантливые ребята – и Петя Немов, и Дима Кудряшов, и Саша Павленко. Но, чтобы расти, нужны ветераны, которые бы их правильно направляли. А их всех убрали. В итоге учиться молодежи было почти не у кого. Получив майки «Спартака», они автоматом подумали, что они что-то собой представляют. Ветераны бы быстро дали понять: ты еще не игрок «Спартака» – ты просто попал в «Спартак». То, что он чемпион, это не благодаря тебе, а благодаря нам, и ты давай соответствуй уровню!
* * *
Показательным было расставание с Максимом Левицким. Он не устраивал моих «руководителей», хотя я им был вполне доволен. Хороший парень, классный вратарь. Он был нужен команде. Червиченко подошел ко мне на сборах зимой 2003 года: «Левицкого в команде быть не должно. Мы завтра привезем тебе классного вратаря». Я ответил: «Не хотите видеть его в команде – сами с ним разговаривайте. Я Максу такие вещи не скажу, он у меня основной вратарь». Назавтра Левицкий улетел. Под ним у меня никого, только дублеры. Я жду день, два, потом звоню: «Ну и где вы? И где вратарь, которого вы мне обещали?» И слышу: «А мы уже в Москве». О классном вратаре пришлось забыть. В «Спартак» начали везти игроков, с которыми работать было нельзя.
Однажды к нам на просмотр приехали три темненьких футболиста – без бутс, без экипировки – словно бедные студенты. Хаджи купил им бутсы, но один напутал с размером и натер кровавые мозоли. Я посмотрел на них недельку и сказал: «Все, хватит, отправляйте их обратно. Это ребята посторонние». Когда они уехали, мы обнаружили, что за это время они по телефону наговорили на тысячу долларов. Вот такие были клиенты.
* * *
Шесть поражений в Лиге чемпионов 2002 года, конечно, мне не забыть. Но что мы могли сделать, если играли детишками? Я бы рад на них опереться, но им самим нужна была опора в тот момент.
Из воспоминаний Владимира Бесчастных:
– Даже после того, как Романцев расстался с постом президента «Спартака», он оставался для меня главным руководством. С Червиченко и Шикуновым я особо не общался.
Но я уже тогда чувствовал, что Олегу Ивановичу работа не в радость. Видно было, что команда стала слабее, что принимаются непонятные решения. Самое сложное – это когда ты не понимаешь, что происходит. Тогда ты оказываешься в растерянности. Я не понимал, зачем было убирать старых ребят. Можно приглашать легионеров – нет вопросов. Но вдруг у них не пойдет? Зачем убивать конкурентную среду? А тут легионеры приглашались такие, что по первым же тренировкам было видно – это не уровень! И вели себя странно – чего стоит только тот факт, что африканцы кидали куриные кости под кровать?
У Романцева я ни о чем не спрашивал – понимал, что он мне все равно не сможет ничего объяснить. От него уже мало что зависело – зачем в этой ситуации его лишний раз теребить?
Но я хорошо запомнил один момент. Тогда разом выпали из строя Титов и Парфенов. Мы должны были вылетать на какой-то выезд. Ехали на автобусе к самолету. Олег Иванович стоял рядом со мной. Он посмотрел на меня и неожиданно сказал: «Вова, терпи. Мы эту команду еще вытащим». Я ответил: «Хорошо, Олег Иванович, я рядом».
Когда «Спартак» проиграл все шесть матчей в Лиге чемпионов с общим счетом 1:18, у меня, как ни странно, промелькнула надежда. Я подумал: «Ну теперь-то вы наконец поймете, что вы делаете». Но я ошибся. А зимой я и сам ушел из «Спартака». Во-первых, новый контракт мне предложили с существенным понижением зарплаты. Но, главное, Червиченко так со мной разговаривал, что между строк прямо читалось: как же ты мне надоел! Зато потом, когда я подписал контракт с «Фенербахче», на какие махинации они только не шли, чтобы я вернулся обратно. Но уже было поздно.
* * *
В 2002 году в «Спартаке» появилось сразу несколько молодых игроков – Сонин, Кудряшов, Шешуков, Сычев. Но не все соответствовали уровню. Кудряшов, например, был неплох – с ударом, техничный, но ничего не мог поделать со своим весом. У него было килограммов 10 лишних. Какая тут высшая лига? А когда сгонял, еле на ногах стоял – такая конституция. Да и как ему было с ходу заиграть, когда на его позиции в «Спартаке» действовал Титов? Его переиграть в тот момент никому бы не удалось.
Сычеву на фоне сверстников повезло – в атаке «Спартака» тогда не все было ладно. Он оказался в нужном месте в нужное время и сразу стал забивать. Для молодого игрока это важно – чтобы сразу «пошло».
Увы, летом случилась неприятная история, когда парню замутили голову. Я общался с ним перед его уходом, и на глазах у него слезы. Он говорил мне: «Не хочу уходить из «Спартака». Я уговаривал его остаться. Но там больше решал его отец и приближенные к нему люди. Я ничего поделать не мог.
А может, даже и хорошо, что он ушел из того – не самого уже благополучного – «Спартака». Потом он вернулся в чемпионат России, стал чемпионом с «Локомотивом». Но все равно: полностью, я считаю, он себя не реализовал. Большой ошибкой, например, было уходить в «Марсель». Это была не его команда, и я это видел изначально.
Из воспоминаний Владимира Бесчастных:
– Сычев обладал скоростью, работоспособностью. Был настырным и упертым. Видно было, что он может помочь команде. А в ситуации с его демаршем не все так однозначно – и не во всем виноват Дима. Перед уходом он подходил ко мне, советовался. Я, конечно, не говорил ему, что надо уходить. Но я знаю, как с ним разговаривали в клубе. И главное – он не просил у «Спартака» сверхъестественных, заоблачных денег. Но эту ситуацию подали в прессе так, как выгодно только одной стороне.
