Мысленно я поаплодировал дяде Жене. Вот ведь шустрый какой! Рыжий менеджер не поленился сегодня же съездить за новой партией товара взамен улетевшей, а попутно доложил поставщику и про мой визит. Представляю, с каким смаком дядя Женя описал победу над молодым козликом-инспектором. Зря я, выходит, потратился на билет и тапочки: моя дурная слава все равно меня опередила. Я, конечно, к этому варианту тоже подготовился – оттого и привел с собой засадный полк в виде братьев Бестужевых. Но для начала хочу попробовать уладить дело без фокусов. Вдруг получится?
– Раз вы про меня уже знаете, опустим прелюдию, – миролюбиво предложил я. – Ваша фирма, врать не буду, на заметке у нашей конторы, но пришел я сейчас по другому делу. Информация, которую я ищу, безобидна. Вам она не повредит. Вы ее дадите, и на сегодня разойдемся по-хорошему… Хотите знать, что мне надо?
Господин Бучко не снизошел до ответа. Он вновь вернулся к своей машинке и столбику цифр, игнорируя мое присутствие. Ничего, я это переживу, гордость Кеши Ломова не пострадает. В конце концов, я не комикс и не порнуха, чтобы меня разглядывать. Пусть он не смотрит. Главное, уши у него ничем не заняты.
– Излагаю суть, – продолжил я как ни в чем не бывало. – Меня интересует первая партия носителей с киркоровским альбомом, которая ушла в магазин вашего рыжего. Партия разлетелась, улик нет. Обстоятельства записи я готов опустить. Все, что мне надо знать, – происхождение болванок. Дадите справку, и я удалюсь…
После этих слов господин Бучко соизволил поднять на меня глаза.
– Нет, ты не тот Ломов, – презрительно сказал он. – Тот был просто нахальным, а ты еще и дурак… Вот что: или предъявляй ордер, или проваливай на хер. Не отвлекай взрослых от работы.
Терпеть не могу быть зачинщиком грубой свары. Но всегда рад, когда мне самому хамят заранее, авансом. Следствие обгоняет причину, и чтобы мир не перевернулся, я должен изобретать повод для чужого хамства. Пририсовывать кроссворд к готовому ответу.
– Уж пожалуйста, отвлекитесь, сделайте милость. – Я уселся на край стола Ильи Владимировича, небрежно отодвигая в сторону бело-золотую табличку с его фамилией. Табличка – ах! – слетела на пол. – У нас с вами найдется общая тема, и не одна.
Господин Бучко сморгнул. Молокосос Кеша, о котором ему рассказал рыжий менеджер, должен был вести себя по-другому. Что ж, время бежит, люди меняются. За прошедшие полдня я изрядно возмужал.
– Ну ты, полегче, – буркнул хозяин офиса. – Думаешь, ты крутой? Да я таких, как ты… Ты у меня сам под суд пойдешь, за превышение, легко. Я законы знаю, у ваших на мою фирму реально ничего нет, и не пыжься. Хоть все тут переверни, контрафакта не нароешь. В этой комнате на каждую птицу есть документ.
– Прямо на каждую? – немного подыграл я господину Бучко.
– И не сомневайся, молодой. Хочешь лично проверить?
Я заговорщицки улыбнулся Илье Владимировичу:
– Уже в процессе. Вот приглашу понятых, тогда и поглядим.
– Зови кого хочешь, – отмахнулся от меня, словно от мошки, господин Бучко, – хоть президента России, хоть папу римского. Ты, главное, покажи мне ордер на обыск, с подписью и печатью.
Мирный сценарий, на который я особых надежд не возлагал, сам собой схлопнулся. Директор пиратской фирмы проявил упрямство и не принял Кешу Ломова всерьез. Ну и ладно, подумал я, так даже интересней. Из пункта «А» в пункт «Б» по прямой колее можно добираться разными способами. Если кому-то почему-то не нравится пассажирский состав, я готов примчаться на бронепоезде.
– Обыск? Зачем он нам? – Я слез со стола и направился к двери. – Здесь искать ничего не требуется – все и так уже на виду.
Прежде чем хозяин офиса сумел осознать мои слова и понять их угрожающий смысл, я высунул голову в коридор и позвал:
– Гражданин!.. Да-да, это я к вам обращаюсь… Зайдите сюда буквально на пять минут. Я инспектор ФИАП, и мне нужен понятой.
В комнате тотчас же материализовался Эрик в особом реквизитном пиджаке. Вид у понятого был деловитый и сосредоточенный. Кроме спецпиджака, Эрик успел надеть синий в желтую крапинку галстук на резинке. И теперь играл с ним, то оттягивая его, то отпуская.
– Представьтесь, пожалуйста. – Мне было непросто сохранять серьезность. Дурачество входило в программу, было частью трюка.
– Сергей Григорьевич Волконский, – высокомерно отозвался Эрик.
Шлепс! Резинка галстука щелкнула со звуком оплеухи. Шлепс!
– Гражданин Волконский, – официальным голосом сказал я, – прошу вас быть свидетелем изъятия почтовых голубей.
– Чего-о-о? – брови господина Бучко поползли вверх. К такому неожиданному повороту он не был готов. – Ты, малыш, наверное, клея нанюхался. Никаких голубей здесь быть не может. Наша фирма занимается аудиозаписями, мы работаем только с носителями.
– Как это – нет голубей? – неискренне удивился я. – Тогда кто это, по-вашему? Страусы? Павлины?
Я указал на один из нижних стенных боксов, еще минуту назад пустой. Теперь в нем ворковали три белых почтаря. Уникальность фокуса братьев Бестужевых была в быстроте исполнения трюка: манипуляции занимали несколько секунд. Раз-два-три – и готово.
Хозяин офиса открыл рот, но не смог издать ни звука.
– Во-от, – протянул я, глядя на господина Бучко с ласковостью людоеда. – Как я обещал, справились без обыска. Статья уже есть – нарушение госмонополии на торговлю средствами почтовой связи.
Хотя голубиная почта уходила в историю, наше законодательство не поспевало за меняющейся жизнью: в кодексе еще по инерции сохранялись несколько грозных статей об исключительном праве государства продавать голубей и о карах за его нарушение. По этой статье, теоретически, сажать можно было и сегодня – если бы сегодня нашелся идиот, готовый заняться вымирающим крылато-почтовым бизнесом. Задолго до моего рождения художнику Пикассо пришла в голову идея сделать почтаря символом мира. Теперь настало время для новой картинки, где та же самая птица будет символом беспощадной войны инспектора Кеши Ломова с гидрой пиратства.
– Это подстава! – Голос все-таки вернулся к господину Бучко. Кодекс он знал не хуже меня. – Ах ты гаденыш! Ты их как-то мне подбросил! Вы вместе их подбросили! Я требую другого понятого!
– Другого? Без проблем! – Я с готовностью распахнул дверь, опять высунулся в коридор и позвал: – Вот вы! Зайдите сюда, пожалуйста. Инспекция проводит изъятие, прошу вас быть понятым.
Эдик, вошедший в комнату, был почти стопроцентным дублем Эрика: то же лицо, та же маска сдержанной деловитости, точно такой же пиджак с секретом. Только галстук на резиночке был не синий в желтую крапинку, а, наоборот, желтый в синюю крапинку.
– Пожалуйста, назовите фамилию, имя и отчество, – попросил я.
– Анненков, – через губу произнес Эдик. – Иван Александрович.
Боковым зрением я уловил отсвет растерянности в глазах директора пиратской фирмы. Я чувствовал, с какой натугой проворачиваются шестеренки извилин в его голове. Сейчас он старается втиснуть происходящее в рамки своего житейского опыта. Наезд инспекции – это в рамках. Мелкая провокация – тоже. Таинственное появление голубей – уже не очень. А уж понятые-дубли и дурацкие галстуки на резиночках вообще никуда не вписываются… Хо-хо. Тут у любого крыша съедет от непоняток. Господин Бучко наверняка знает, как вести себя при обыске и чем отбиваться при подставах. Но запастись противоядием от цирка ему в голову не приходило.
