Повисла пауза. Тревожное слово «война» грозовой тучей сгустилось над нашими головами. Только что она была далеко, за исторической завесой, и вдруг очутилась совсем рядом – рукой подать. Молчание, готовое затянуться, прервал научный консультант. «Я чуть-чуть знаю польского президента Дудоню, – сказал Витольд. – Он похож на нашего Пронина. У него, как сейчас говорят, тоже чердак сносит и немерено понтов, и хочется великих дел для поднятия рейтинга. Оба желали бы отметить президентский срок каким-нибудь громким деянием. Едва ли идею распила Украины придумал сам Дудоня. Но от заманчивого предложения большого брата он, конечно, не отказался». – «И поэтому оба чувака вот-вот заключат друг друга в объятья, – продолжил Наждачный. – Встретятся два одиночества, блин…» Фишер взял со стола новую карту и поднес к глазам, чтобы изучить мелкий шрифт. «Датирована 31 августа, – озабоченно произнес он. – Сейчас май. Значит, все должно случиться в ближайшие три месяца. Я даже в общих чертах представляю, как будет: на границе начнутся военные маневры, потом объявят о провокациях с той стороны… И так далее». – «Плагиат, – вздохнул Витольд. – Плод ленивого ума. Зачем придумывать, когда можно взять и просто подправить уже готовый план “Вайс”?»
Вальков поднялся с места. В своем мушкетерском наряде он был похож на слегка похудевшего Портоса. «Андрюха, надо действовать! – решительно сказал он Наждачному. – Все остальные проекты побоку, сосредоточимся на главном. У нас есть ворон, протокол и карты: обнародуем, пока не поздно. Главное – проорать пораньше и погромче, чтобы услышали. Мы поднакопили четыреста свободных носителей, озвучим нашу версию в летучем блоге и завтра же выпустим. Одновременно запускаем мобильные флеш-труппы – по шести районам Москвы. Пока их не свинтят, успеем дать хотя бы три-четыре представления». – «Завтра? – переспросила Кася. – Марк, ты забыл про заложницу? Пока Лина у пионеров, ничего обнародовать нельзя». – «Это уж без вариантов, – согласно кивнул Наждачный. – Пункт первый – выручить девушку». – «Украдем ее!» – вскинулся Доскин. «Что значит “украдем”? – Наждачный погрозил пальцем. – Не наш метод, Николай, мы не жулики и не воры. Это они ее украли. А мы, наоборот, ее вернем!..»
Дальше начались приготовления к завтрашней операции, которую Наждачный-Нельсон, сверившись с книжкой про адмирала, сразу назвал «Трафальгар». После чего сильно понизил себя в должности с полководца до помощника полководца и передал руководство предстоящим блицкригом Фишеру – как человеку с богатым боевым опытом. Вилли Максович отнекиваться не стал и взялся за работу. Выяснилось, что вчерне план операции он придумал еще полчаса назад и уже кое-что набросал. Теперь штабной триумвират – Наждачный, Вальков и Доскин – должен был втиснуть этот гордый замысел в рамки реальных хозяйственных возможностей «НКО Реконструктор». Озаботив своих помощников стратегией, старик занялся тактикой.
Прежде всего Вилли Максович объявил, что младший курсант Иннокентий Савочкин в десанте не участвует, так как назначен главным хранителем особо ценного носителя. (Кеша надулся и возгордился одновременно, подчинился приказу и засел за ремонт дверцы клетки, чтобы теперь уж Корвус не смог улизнуть.) Приказом номер два волонтерский молодняк до восемнадцати был переведен в резерв и мобилизован следить за безопасностью лагеря на время десанта. Оставшихся Фишер разделил на две группы: тех, кто пониже ростом, передал в подчинение Мите Верховцеву, поставив задачу готовить к полету «Проньку» с «Михеем»: проверять рули, оснастку и перекрашивать в бело-синий цвет, чтобы было похоже на почтовые дирижабли. Тех волонтеров, кто повыше ростом, старик собрал в штабной палатке и устроил собеседование. Несколько человек признались, что никогда не летали и боятся высоты, получили устную благодарность за честность, после чего тоже были переброшены в группу покраски дирижаблей. Прочим же Вилли Максович объявил, что грядущая кампания не станет легкой прогулкой, но у десантников будет несколько преимуществ: пионерчики, назначив обмен, нападения не опасаются. Они думают, что нас всего двое, и знают, что в полицию мы не обратимся. «Чего они не ожидают? – спросил Фишер и сам же ответил: – Что мы явимся не одни и что сможем их перепугать. А посему нас будет много и мы будем стр-р-рашные». Произнеся эти загадочные слова, Вилли Максович попросил Жадова и Касю отвести толпу волонтеров к костюмерным шатрам, а сам задержался еще на пару минут, чтобы определить задание мне, Витольду и пришедшему сюда Бурову.
«Иннокентий, твои боевые навыки, прямо скажем, не впечатляют, и я бы с удовольствием оставил тебя в тылу, – без экивоков признался Фишер. – Но раз уж ты единственный из нас, кто знает Лину в лицо, ты включен в состав поисково-спасательного отряда. Командиром будет, понятно, уважаемый капитан Буров, ты – его правой рукой, а досточтимый Витольд пока прикомандирован к вам как консультант. Позже мы определим, в какой момент вам выступать, а сейчас ваша цель – изучить схему турбазы и прикинуть, где пионеры могут держать заложницу. Мы соединим ваш план с нашим и будем им следовать завтра. Ясно? За дело!»
«Сколько ему лет? – осторожно поинтересовался у меня Буров, когда Фишер вышел из палатки. – Я сам дважды дед, но в его присутствии чувствую себя салагой». – «Больше ста точно, – ответил я, – а сколько именно, не знаю и боюсь узнать. Всякий, кто дожил до его возраста, еле ходит, а он бегает. Дерется, как в комиксах. Память у него лучше, чем у меня. Иногда он жалуется на давление и близорукость, но, по-моему, кокетничает». – «А он не собирается писать мемуары? – с надеждой спросил Витольд. – Им бы цены не было! Или, может, он согласился бы прийти на несколько докторских защит по Второй мировой войне и дать пинка этим горе-историкам? Столько вранья! Всё источниковедение превратили в помойку – без лопаты не разгребешь…»
Тем временем капитан Буров уже раскладывал на столе свои зарисовки, сделанные над турбазой. Сверху Осколково имело вид правильного пятиугольника, а дорожки на территории были проложены так, что образовывали пентаграмму. «Не знаете, что за домик? – Витольд ткнул пальцем в маленький пятиугольник прямо в центре большого. – Если вызывать дьявола, самое удобное место». – «Похоже, у них там пункт связи, – объяснил Буров, – но едва ли с дьяволом: тому ведь не нужны ни провода телеграфа, ни голубиная почта. Один из голубей, пролетая, со мной чуть не столкнулся. Буквально в сантиметре прошмыгнул». – «Может, Лину там и прячут? Ближе к телеграфу?» Я нашел среди зарисовок ту, где здание было нарисовано крупнее, и стал его рассматривать. «Не исключено, – признал Буров, – проверим на месте».
Внимательно рассматривая схему, я не нашел ничего похожего на ангары; не заметил я и отдельно стоящих воздушных галош. Похоже, Фишер был прав: пионеры гнались за «Челси» на арендованных дирижаблях, а на территории турбазы их не было. Это означало, что воздушного боя над Осколково можно не опасаться – большой плюс. Чем дольше я разглядывал рисунки Бурова, тем больше меня восхищала сноровка, с которой они делались. Штрих был уверенный, помарок не видно. Конечно, у Бурова имелся удобный планшет, но я с трудом представлял себе, что все это нарисовал человек, одновременно управляющий в небе дельтапланом.
«А здесь что? – Витольд показал на большой квадрат, расположенный между двумя нижними лучами пентаграммы. – Стадион?» – «Столовая, – ответил капитан. – Едят они посменно, самый массовый наплыв – утром и вечером. Во сколько вечером, не знаю, а утром – с девяти до полдесятого. Когда я пролетал там второй раз, они туда шли, а когда запустил “Холивар” в третий раз, через полчаса, они расходились по корпусам. Там неудобно держать заложницу, слишком людно. Я бы советовал обратить внимание на другие два домика. Один тут, у правого верхнего луча пентаграммы. Его я пометил флажком. На крыше и вправду флаг, красный, с рисунком. Первый раз, когда я летел, не рассмотрел, что на рисунке, но со второго раза понял: горн и барабан. Похож на штабной. Второй домик ничем не примечателен, кроме одного: оттуда меня обстреляли. Из карабина «сайга», смех один. Ни одной дробины до меня не долетело, но пытались же! Хорошо, что у «сайги» максимальная дальность полета пятьдесят метров, а я летел на стапятидесяти. Словом, предлагаю завтра после высадки взяться за штабной, связной и тот третий. Есть еще возможности, но более вероятны эти три…»
