– Эми просто сучка.
– Да, и знаешь что? Я ведь действительно позволила им до меня докопаться. Я пришла домой, сидела в своей комнате и несколько часов думала о том, что они мне наговорили. Потом пришла с работы мама, и мы поговорили об этом. Она предложила заявить на них в полицию. Мне самой такое и в голову не приходило. Я убедила себя в том, что девчонки имели право говорить гадости, ведь это было их мнение. И, знаешь, может быть, они правы: я тебя совратила.
– Глупости! Я сама попросила, чтобы ты меня научила, ведь так? Я хотела этого.
– Чего? Такой жизни? – Симона склонилась к столику и оказалась в тени. – Не думаю. Скорее, ты из тех, кто считает, что ко мне можно приходить, когда заблагорассудится, но стоит только возникнуть каким-то сложностям – сразу смыться. А потом нарисоваться опять со своим дерьмом типа: «Прости, это больше не повторится» – и думать, что я на это куплюсь. Но я не куплюсь. Тошнит меня от этого. Истории с Анной мне по уши хватило. Больше не желаю. – Симона посмотрела на Кейти, и взгляд был очень странным. Девушка, без сомнений, злилась, но Кейти никогда не видела ее такой усталой. – Если бы тебе хоть раз пришлось идти по улице так, чтобы за тобой плелась Эми, если бы тебе довелось выслушать все это дерьмо, ты бы точно снова пошла на попятную. Так что не давай обещаний, которые не можешь сдержать, хорошо? Хочешь, дам совет? Возвращайся к своему бойфренду.
– У меня его нет.
– Ты с ним порвала?
– Около часа назад. И сказала ему, почему.
Симона покачала головой.
– Пошли ему сообщение. Напиши, что пошутила.
– Не могу.
– Лучше сделай так. – Симона встала. – Умоляй его вернуться, а потом ступай домой и скажи маме, что в своем блокнотике ты все написала не всерьез и это все ерунда.
– А ты куда?
– Пойду работать.
Симона рывком открыла дверь кафе и закрыла ее за собой с таким видом, словно все было решено, а Кейти оставалось только уйти, прислушавшись к ее совету.
От слез у Кейти в горле встал ком. Она с трудом сглотнула, устремив взгляд вперед, и несколько раз моргнула. Газетный киоск, мясная лавка, потом магазин открыток. Возле магазина «Сделай сам» остановился мужчина, наклонился и завязал шнурки на туфле. Из газетного киоска вышла женщина и стала подсчитывать сдачу, затем убрала монеты в кошелек и щелкнула застежкой. Все люди делают обычные вещи и живут нормальной жизнью. Почему же у Кейти так болит в груди? Почему, стоит ей сделать вдох, эта боль разливается по всему телу?
Она попыталась отвлечься и стала снаблюдать за чайкой, клевавшей картонную коробку из-под еды навынос около автобусной остановки. К ней присоединилась вторая, потом третья, и они принялись разрывать коробку на части. Каждая тянула картон к себе, зажав его кривым желтым клювом.
За автобусной остановкой находились таунхаусы, в один из которых хотела как-то войти Мэри, перепутав со стоявшим там раньше старым домом, где жила мать Кейти. На одном из балконов мужчина развешивал выстиранное белье, а маленькая девочка, свесив руки с перил, наблюдала за птицами.
Кейти встала и медленно задвинула стул. Через окно она видела Симону, стоящую за барной стойкой. Девушка мокрой тряпкой стирала с доски название одного из блюд меню. Кейти хотелось забарабанить кулаками в окно. Ей хотелось, чтобы Симона выбежала и сказала, что все будет хорошо.
Перейдя дорогу и шагая по улице, Кейти думала обо всех героинях сказок, которые взбирались на вершины гор, проходили по дремучим лесам и рисковали жизнью, и гадала, откуда у них бралась такая храбрость. Они не ждали, что кто-то придет и спасет их, и все делали сами. А Кейти что сделала? Отдала блокнот, унизила парня и попросила прощения. Конечно, этого всегда будет мало.
Она должна была совершить что-то необыкновенное и доказать, что достойна стать героиней собственной истории.
Но вот беда – она понятия не имела, как это сделать.
Глава тридцать восьмая
Мама плакала. Кейти остановилась на пороге двери между кухней и гостиной и смотрела на нее. Мэри сидела на диване и тоже смотрела на Кэролайн. Она не не позволяла себе этого много лет – даже тогда, когда ей изменил муж, когда забеременела его подружка, когда вчера на нее кричала Кейти. А вот теперь она плакала, сидя на диване рядом с Мэри, держа на коленях «Книгу воспоминаний». И выглядела так, словно всему ее миру пришел конец.
Мэри достала из-за края рукава носовой платок и промокнула слезы Кэролайн.
– Ничего, – проговорила она ласково. – Ничего, ничего. Поплачешь, и станет легче.
У Кейти от страха ком встал в горле.
Мэри сказала:
– Хочешь сделать полезное дело – поставь чайник для этой бедняжки.
Ожидая, пока закипит чайник, Кейти наблюдала за мамой и бабушкой из кухни. Мэри гладила руку Кэролайн, сжимала пальцы, шептала на ухо ласковые слова. Но все без толку. Жизнь матери была разбита, и Мэри не могла ее склеить.
Кейти принесла чай. По лицу Кэролайн катились слезы. Может, надо было позвонить в службу спасения? Неотложка ведь приезжает к тем, кто не может перестать плакать?
Кейти протянула чашку Мэри. Та попробовала уговорить Кэролайн сделать глоток чаю, но она отказалась. Мэри поставила чашку на стол.
– Думаю, тебя надо обнять. – Она обхватила Кэролайн костлявыми руками и прижала к себе. – Так лучше?
Та, словно ребенок, прижалась к груди Мэри и закрыла глаза.
– Ну перестань, – ворковала старушка. – Ну хватит плакать, моя девочка.
Она гладила морщинистой рукой волосы Кэролайн снова и снова, будто хотела сделать из них кокон.
Кейти не могла на это смотреть. Она тихонько поднялась наверх, чтобы поговорить с Крисом и узнать, давно ли это продолжается, но брата в комнате не оказалось. Кейти позвонила ему, но он не ответил. Наверное, убежал, или же его куда-то послали. Ей вдруг стало мучительно не хватать Криса. Девушка вошла в комнату Мэри, закрыла дверь, села на кровать и еще раз набрала номер. На этот раз брат взял трубку.
– Что?
– Ты где?
– На улице.
– Я тебя не видела.
– Я на площадке, в футбол играю.
– А мама знает?
– Она сама велела мне уйти.
Итак, что бы ни случилось с матерью, она восприняла это как нечто жуткое, судя по тому, что готова была рисковать жизнью Криса, отправив его играть в футбол со здоровенными крепкими ребятами – с теми самыми, которые, по ее мнению, при первой же встрече с ее драгоценным сыночком должны были всучить ему наркотики или спиртное.
Кейти хотелось сказать: «Это я виновата в том, что мама плачет, Крис. Я сказала ей, какая я на самом деле».
Но эти слова крепко сидели внутри нее, как запечатанные.
