– Я ничего не понимаю… Стелла… Я…
Она тряслась всем телом, когда я взяла ее за руку. Мы крепко обнялись, – казалось, она хватается за меня как за соломинку. Через некоторое время мне пришлось высвободиться из ее объятий.
– Я знаю, – проговорила я. – Я читала эсэмэски Стеллы.
– Читала?
Она замерла. Я провела ладонью по ее руке и убрала с ее щеки прядь волос.
– Стелла забыла дома телефон.
Амина охнула. Я держала ее за обе руки, изо всех сил стараясь не поддаваться панике.
– Мы справимся с этой ситуацией, дружочек. Все образуется.
Она разрыдалась, как ребенок.
Она и была ребенком. И она, и Стелла еще дети.
Из нас самой взрослой была я. Я мама. Я должна их спасти.
Внезапно рыдания прекратились. Амина шмыгала носом:
– Никто не собирался его убивать.
107
– Это ведь была самооборона, – сказала Амина. – Правда?
Я пыталась переварить ее рассказ. Слишком много всего – эмоций и деталей.
– Я собиралась сбежать, едва он остановит машину. Держалась за ручку, готовясь рвануть наружу. Но он запер двери на детский замок. Я не могла вырваться.
Она смотрела на меня так, словно висела над пропастью, а я была единственной, кто мог протянуть ей руку помощи.
– Должно быть, ты очень испугалась, – проговорила я.
Амина кивнула.
– Ведь это была самооборона?
– Не знаю, – честно ответила я. Я все еще не до конца осознала, что же произошло. – Откуда взялся нож?
– Он лежал в корзине, которую Крис взял с собой на пикник.
Амина поехала с Крисом на свидание где-то у моря. Это я поняла.
– Нож лежал в корзине сверху. Между сиденьями, – продолжала она. – Я заметила его и взяла. Даже не подумав.
Он напал на нее. Эта скотина изнасиловала Амину.
– А перцовый баллончик? – спросила я.
– Он у меня всегда с собой. У Стеллы точно такой же. Их можно купить в Интернете.
Об этом я прекрасно знала. Собственно, я сама и посоветовала Стелле обзавестись баллончиком. Я же его и оплатила.
– Стало быть, ты пшикнула на него из баллончика, а потом схватила нож?
Амина кивнула, и я осторожно погладила ее по бледной, распухшей от слез щеке.
– Еще до того, как я нажала на баллончик, он его заметил. Он отвернул лицо и закрыл голову руками. Что-то, должно быть, все-таки попало, потому что он завопил, как зверь. Потом я попыталась открыть дверь машины, но кнопка оказалась не там – впереди, на торпеде. Мне пришлось перегнуться через его колени, но в конце концов мне удалось открыть дверь. Тут я и увидела нож.
– И ты выбежала из машины с ножом в руке?
– Ну да.
Я попыталась представить себе эту картину.
– Он преследовал тебя?
Она снова кивнула.
– Само собой, я не собиралась использовать нож. Зачем я только схватила его?
– Перестань, – сказала я. – Зачем себя корить? Ты была до смерти напугана, ты поступила правильно. В такой ситуации любой схватился бы за нож.
Амина тихо выругалась.
– А Стелла? – спросила я. – Что в это время делала Стелла?
– Не знаю. Она… сердилась… волновалась. Она звонила и посылала мне кучу сообщений.
– Она не знала, что ты уехала с Кристофером?
– Я солгала ей. Солгала лучшей подруге.
Амина согнулась пополам и снова разрыдалась.
А я пыталась утешать ее, обнимала и гладила. Одновременно в голове что-то заработало.
– У Стеллы на блузке была кровь, Амина.
Она задрожала и подняла лицо:
– Он мертв! Понимаешь? Мертв!
Я крепче обняла ее. Прижала к себе, как держат младенца, чтобы он не упал на землю.
Постепенно мои мысли принимали новый оборот.
Мы не представляем себе, на что способны, пока не сталкиваемся с настоящей угрозой. Я все еще не до конца понимала, чем готова пожертвовать ради Амины.
– Стелле предъявлено обвинение в убийстве, – сказала я. – Полиция приходила к нам с обыском.
Амина часто задышала:
– Прости! Это я во всем виновата! Ты не могла бы отвезти меня в полицию, чтобы я все им рассказала? Они должны отпустить Стеллу.
Разумеется, она была права. Именно так и следовало сделать. Амина расскажет в полиции правду, и Стеллу выпустят из изолятора. Рано или поздно справедливость восторжествует… в каком-то виде. Если справедливость вообще существует. Так или иначе, есть смягчающие обстоятельства. Вероятно, Амину осудят за непредумышленное убийство, но с учетом ее юного возраста наказание может быть смягчено. Вполне возможно, что через несколько лет ее освободят.
Но врачом она уже никогда не станет. Судимость навсегда останется с ней. И никакого светлого будущего у нее не будет.
– Мы должны освободить Стеллу, – говорит она. – Ты поедешь со мной? Пожалуйста, отвези меня туда!
Я отодвинула стул и взяла ключи, лежавшие на серебряном блюде на кухонном островке.
А есть ли альтернатива?
– Полиция и так догадается, что это сделала одна из нас, – проговорила Амина. – Ведь так, они догадаются?
Я замерла на месте.
Само собой, альтернатива есть. Выход есть всегда.
Слова Амины вертелись в голове: «Они догадаются, что это сделала одна из нас». Однако этого недостаточно, чтобы вынести обвинительный приговор.
Я смотрела на Амину и думала о Стелле. Сердце мое разрывалось.
Нельзя осудить человека за убийство, если есть два альтернативных виновника и невозможно доказать, кто из них совершил преступление, – или что они совершили его по предварительному сговору.
Я положила ключи от машины обратно на блюдо.
108
Я потянула Амину к дивану и попросила ее сесть. Она двигалась механически. Очевидно было, что она еще не оправилась от шока. Моя задача – быть сильной, мыслить рационально и рассуждать как адвокат.
– Разве мы не поедем? – спросила Амина.
Я села рядом и положила руки ей на колени:
– Положись на меня.
– Но…
Ее коленки дрожали. Губы пересохли.
– И ты, и Стелла – вы обе были там, когда умер Кристофер Ольсен?
– Да.
– В Швеции права граждан в суде защищены, – сказала я, пытаясь сама разобраться, к чему веду. – Если на месте в момент убийства находятся два потенциальных преступника, то прокурор должен либо доказать, что преступление совершил один из них, либо убедить суд, что они действовали по предварительному сговору.
