— Далеко еще? — шепотом спросил я.
— Метров сто прямо. Потом налево и еще метров двадцать: — так же шепотом ответил цереушник. Голос у него подрагивал. Дорогой, индивидуального пошива костюм провонял едким потом… «Как детишек терзать, так орел. Как приперло — в слизняка превратился. Джеймс Бонд, хренов!»…
Снятым с плеча автоматом, я толкнул Ректальски в спину, типа «Шагай, бля!». Он понял и беспрекословно подчинился… Охрану у входа в Питомник я решил скосить сразу, из автомата. А то шмыгнет недобитый козел в темноту, да крик поднимет. Мне оно совершенно ни к чему!..
Подойдя к упомянутому повороту, я жестом приказал американцу лечь и осторожно заглянул за угол. Питомник представлял собой подобие длинного каменного сарая. Освещение возле него было значительно ярче, чем в остальных частях подземелья.
У бронированной двери стояли два охранника с автоматами и оживленно переговаривались по-русски. Прислушавшись, я сумел уловить обрывки их беседы: — …оргия… отлично…год назад…лучше. Тогда …леткам не только головы рубили… Да-а. кайф!..пятерых отдали…толпе…сидел близко к сцене…сумел первым ухватить одного маль…как я ему… визжал зашибись!..быстро налетели, разорвали на части…не успел до конца…все равно супер!..Верховная…обещала…возобновятся поставки из детских домов России!..вербуют тут одного…куда денется!..Ух повеселимся!..Кстати, за дверью две дев… шесть-семь лет. Самый смак!.. Не-е-е, я больше мальчиков… А мне по х…ю кого! Вот бы этих девчо…уже встает!..Сдурел?! Они для мистера Ректальски!!! Не-е, я понимаю… Потом, когда он насытит…ведь можно?… Ну, не знаю. Верховная…говорила…
Не дослушав, я вышел из-за угла и, короткими очередями, исполосовал обоих нелюдей. Один сдох сразу. Второй, утробно мыча, пытался запихнуть обратно в живот, вываливающиеся оттуда потроха…
Пинком подняв Ректальски на ноги, я скомандовал: — Бегом, факинг шит. Сумку береги!..
И, вслед за ним, подоспел к двери. Недобиток продолжил возиться со своими внутренностями. Мычание постепенно усиливалось, перерастая в звериный рев.
— Заткнись, выродок! — достав боевой нож, я присел и, одним движением, перерезал его горло с торчащим кадыком. Рев прервался, сменившись громким бульканьем…
— Набирай код! — распрямившись, приказал я цереушнику. Тот, тряся губами, торопливо затыкал пальцами в кнопки на замке. Послышался негромкий щелчок. Дверь отворилась и я, пихнув вперед американца, зашел в Питомник…
Первое, что бросилось в глаза — большая, вместительная клетка с «парашей» в углу, с огромной пустой миской (типа лоханки) и с разбросанными по полу грязными тряпками. В ней, тесно прижавшись друг к другу и вздрагивая во сне, спали две маленькие светловолосые девочки в коротких платьицах. Их голые ножки покрывали багровые вздувшиеся полосы… Две другие клетки, размерами меньше, но с аналогичным убранством — пустовали. В дальней от входа стене виднелась еще одна дверь, запертая на массивный железный засов. В воздухе пахло мочой и экскрементами. Неподалеку от «детской» сидела на стуле коротко стриженная, мужеподобная тетка — в красном балахоне, с черной пентаграммой на спине. Закинув ногу на ногу, она дымила крепкой сигаретой и поигрывала длинной плетью, сплетенной из разноцветной, заизолированной проволоки… «Так вот откуда рубцы у детей!!! Ах ты ведьма поганая!!!»
Завидев «гостей», мерзкая баба дико вытаращилась, разинув рот с золотыми коронками на зубах. Белесые выпученные глаза переползали со скованного педофила на меня и обратно. Горящая сигарета упала на балахон и, прожигая ткань, задымила еще сильнее. В полной тишине прошло несколько секунд. Наконец, надзирательница врубилась в ситуацию и завизжала так, что у меня заложило уши. Брезгливо поморщившись, я шагнул к сатанистке и коротким, концентрированным ударом сломал ей шею. Визг прервался на полутоне. Грузное тело, вместе со стулом, свалилось на пол… «Легкая смерть! — с некоторым сожалением подумал я: — Таких тварей нужно сжигать заживо, как Анжелику!!! Но…ничего. В аду, её ждет кое-что похуже костра!!!»…
Между тем, шум разбудил девочек. Сперва они (видимо по выработанной здесь привычке) испуганно забились в угол. Потом подняли глаза, робко посмотрели на нас и…
— Дядя, Сережа! Дядя Сережа! Слава Богу! Вы пришли!!! — радостно закричала одна из них, вскакивая на ноги и кидаясь к выходу из клетки. Вторая осталась сидеть на полу, натягивая платье на коленки и настороженно глядя на меня большими зелеными глазами. С удивлением и ужасом я узнал в первой девочке Олю Величко. Внебрачную дочку моей домработницы Екатерины!!!..
Глава 9
Сергей Павловский
Прикладом сбив навесной замок, я распахнул решетчатую дверь и Оля мгновенно повисла у меня на шее, что-то лопоча сквозь слезы.
— Не надо, в крови измажешься: — я аккуратно отцепил ребенка от себя и бережно поставил на ноги: — Ты как тут очутилась?!
— Понятно: — выслушав плачущий, путанный рассказ о «злых дядьках», укравших ее у бабушки, связавших, заклеивших скотчем рот и, в багажнике машины, доставивших замок, я с ненавистью покосился на Ректальски. Тот съежился, в ожидании очередного удара.
— Не ссы, скотина. Лишний раз бить не буду. Ты мне пока здоровым нужен: — сквозь зубы процедил я по английски и, снова перейдя на родной язык, спросил у немного успокоившейся Оли: — А твоя подруга кто? Как ее зовут?
— Это Аня Остенберг. Она местная. Папа у нее наполовину русский, наполовину латыш. Мама — латышка. Их убили злые дядьки, а ее притащили сюда…
— Давно?!
— Примерно десять дней назад: — с заметным прибалтийским акцентом сказала подошедшая Аня, и, с детской непосредственностью поинтересовалась: — Почему злая Марта на полу лежит? Она опять сильно пьяная?
«Похоже дети пропустили ликвидацию мною надсмотрщицы!» — мысленно обрадовался я, но… тут же убедился в обратном.
— Ей дядя Сережа по шее двинул: — утерев слезы, сообщила Оля: — Она, наверное, уже мертвая. Дядя Сережа таким ударом пять кирпичей ломает. Я сама видела!
— Ну и хорошо: — облегченно выдохнула Аня: — Марту не жалко. Она очень плохая. Постоянно нас плеткой била. Ни за что!!!
«Как бы все пережитое и увиденное в сатанистском гадюшнике не повредило детскую психику!!! — не на шутку встревожился я: — Тем более, что это, к сожалению, не все!!! Нам еще прорываться отсюда с боем. Много трупов будет… Е-мое, бедные девочки!!! Надо их, по возвращении в Россию, сводить в церковь или к психологу. Вернее так: сперва в церковь, потом к психологу, потом снова в церковь! Ну а дальше — отвезти куда-нибудь на отдых. Пускай восстановятся, позабудут произошедшее, как страшный сон и…
— Так ты тот самый москвич, которого вербовать собрались?! Мистер Павловский, если не ошибаюсь?! — прервал мои размышления голос цереушника. На сей раз он говорил по-русски, с сильным англосаксонским акцентом. Но фразы строил правильно. Наверное не мало проработал в американской резидентуре у нас в стране. Под видом журналиста или сотрудника Посольства: — Получается, никакой спецгруппы нет: — продолжал, между тем американец… Морда у него оживилась, порозовела: — Ты один! Значит, конец тебе, парень! Без вариантов! Лучше отпусти меня по хорошему, и тогда… х-р-р-р! — получив ногой под дых, педофил согнулся пополам.
