Достаю из пакета свободную белую рубаху с длинными рукавами, но без воротника. Натягиваю через голову. А неплохо! И не жмет, и продувается – в самый раз по жаре.
Следующим номером оказались модные противосолнечные очки в пол-лица. В таких голливудские герои обычно гоняют на экране голливудских же негодяев. Собственно негодяев проницательный зритель отличает сразу – у них другие очки. Последняя модель конкурентов спонсора.
– Штаны оставим, они из образа не выпадают. А теперь это напяливай.
Долго непонимающе смотрю на толстенную нашейную цепь из откровенно самоварного золота и аляпистую пародию на «Ролекс».
– Понимаю, что это выглядит дико, но здесь так носят.
Тяжело вздыхаю и начинаю превращение в дуб у Лукоморья.
23
– Ты обещала рассказать, за что ты так невзлюбила того мужика.
– Закажи водки.
– Может, коньяка или кальвадоса?
– Нет, хочу водки. По-французски это будет…
– …Это будет «о-де-ви». Я в курсе, это второе французское слово, которое я разучил после «бонжур».
Помахал рукой немолодому, но шустрому официанту, а заодно бармену и портье отельчика в маленькой деревушке в горах. Кафешка при отеле – единственное злачное место в округе, поэтому зал сейчас заполнен больше чем наполовину. В основном – немолодыми мужчинами, что-то неспешно обсуждающими под пиво или какую-то вонючую настойку. Сколько раз был во Франции и всегда поражался – как можно пить всякую гадость при здешнем изобилии недорогого хорошего вина? Возможно, дело в том, что местные вино за выпивку не считают…
Мы добрались сюда уже в сумерках. День выдался на редкость хлопотным. Долго ждали, пока немного затихнет суета. Вышли за полицейское оцепление. Проблем не возникло, на нас глянули вскользь и пропустили. Забрали машину со стоянки. Выписались из гостиницы, для чего Лили снова превратилась в европейку, а я снял уродские побрякушки. Как и следовало ожидать, кожа под самоварным золотом окрасилась в зеленый цвет. Насилу отмыл.
В пригороде нашли парикмахерскую, где всего за пару часов Лили из блондинки превратилась в коротко стриженную жгучую брюнетку. Увеличивающий лифчик, яркая футболка в облипку, тесные бриджи, косметика чуть за гранью вкуса… Ни один самый наблюдательный человек не узнает в моей теперешней подруге давешнюю убийцу. Да и я больше не похож на элегантного, чуть полноватого мсье из ресторана. Майка навыпуск, кроссовки, мешковатые шорты. Типичные американцы на отдыхе. Мы даже говорили между собой по-английски, а с местными общался я, добавив к французскому прононсу чуть больше нижегородского, чем обычно.
Официант принес две стопки и два стакана воды. Лили выпила водку одним длинным глотком, закашлялась, взялась запивать. Я макнул губы и тем ограничился – завтра за руль, а выезжать рано.
– Знаешь, как я оказалась на Новой Земле?
– Нет, ты не рассказывала.
– Конечно, не рассказывала. Пыталась забыть. Но оказалась здесь, и все опять…
Она помолчала, потом взяла мою стопку и лихо опрокинула в рот. Снова присосалась к стакану, отставила, отдышалась.
– Ты же знаешь, арабы здесь были всегда. Несколько веков точно. И мы с ними много лет жили рядом. Соседи как соседи. Работали, детей растили. Со своими тараканами в голове, но у кого их нет? Дети играли вместе, подростки тусили одной большой компанией. Даже браки смешанные были, и никого это не напрягало. К арабам иногда приезжали дикие родственники из Африки, но их поначалу довольно жестко контролировала община, а потом они втягивались и сами старались ассимилироваться побыстрее, получить гражданство.
– Я заметил, здесь к французам-арабам относятся гораздо спокойнее, чем в том же Париже.
– Угу. Потому, что они сами уже больше французы, чем арабы. Но лет десять-пятнадцать назад из Африки валом повалили беженцы, как они себя называли. Молодые здоровые мужики, которые совершенно не собирались врастать в наше общество. Планировали жить по своим традициям и по своим законам. На пособие для беженцев, потому что работать они тоже не собирались.
– Это вроде сейчас по всей Европе так?
– У нас особенно. Но удивительно другое – их не трогала полиция. Та самая полиция, которая совсем недавно с успехом гоняла и выдворяла из страны нелегальных иммигрантов, сейчас как шоры надела. Эти арабы и негры новой волны творят что хотят, а полиция бездействует. А иногда и вовсе защищает… иммигрантов от местных, когда местные пытаются возмущаться!
– Дурдом!
– Именно так. Так вот, мою близкую подругу изнасиловала и убила пара таких вот беженцев. Насильники особо не прятались, было множество свидетелей. А потом – как отрезало. Полиция заминает дело, свидетели отказываются от своих показаний, ее родителям сначала грозят, потом убивают. А когда я поднимаю шум, требуя раскрытия дела, грозить начинают уже мне.
– И ты уехала?
– Да. А что оставалось делать? И вот спустя много лет я приезжаю сюда и в первый же день вижу одну из этих мразей. В приличном костюме, выходящим из дорогого кабака. И его тогдашнего подельника в роли шофера.
– Черт, знал бы – прибил бы гада.
– А что, шофер тоже был в ресторане сегодня?
– Ага. И уже целился в тебя. Хорошо, я успел его вырубить. Внимательнее надо.
Ее передернуло. Отходняк после стресса – вещь знакомая. А у меня, на удивление, все ровно. Видать, подсознание это наше сегодняшнее приключение не сочло чем-то необычным. Привык уже, ага.
Я нашел глазами бармена и жестом попросил повторить.
– Первый с кем-то договаривался по телефону о встрече сегодня в том ресторане. Я услышала. Ну а дальше… Решила оставшиеся дни прожить так, как будто они последние. Даже в церковь сходила.
– Почему меня не предупредила?
– Потому, что ты меня не пустил бы и пошел убивать этого гада вместо меня. А я хотела сама эту тварь застрелить. Пистолет у меня был, с собой привезла. На всякий случай, раз уж мы поехали на машине.
– А где научилась так стрелять?
Она невесело улыбнулась:
– Это Жаку спасибо. Представляешь, первое мое дежурство в Новом Мире, и привозят молодого патрульного. Классический д’Артаньян, как у Дюма описан, – высокий, худой, носище, усы. И улыбается. У него две дыры в груди, пневмоторакс, дышать толком нельзя, а он комплименты пытается говорить и шуточки шутит.
Молчу. Сравнение явно не в мою пользу. Я-то в ее крепкие сестринские руки попал овощ-овощем, крепко по голове прикладом стукнутый. И телосложением я к Портосу ближе. Разве что длиной носа еще можно было бы померяться, но не с гасконцем.
– Долго он у нас лежал. Обаятельный парень. Все сестры и даже некоторые доктора к нему неровно дышали, а выбрал почему-то меня. Это было какое-то сумасшествие. Пока он восстанавливался после лечения, мы почти не расставались. Гуляли, купались, стреляли… Это он мне тогда пистолет подарил и стрелять научил. Я потом полгода отрабатывала занятые у других девчонок выходные. У нас можно замениться, если найдешь, кто за тебя смену отработает.
