Мыслилось, что мы с Кэти находимся где-то в космосе, скорее всего в зоне Млечного Пути. Затем откуда-то из дальнего конца комнаты на нас стала надвигаться ослепительно яркая вспышка, как если бы родилась новая звезда. Она быстро заполняла все пространство, значительно превосходя по яркости все другие источники света, взятые вместе, и оттесняя на второй план прежние звезды.
Новая звезда все увеличивалась в размерах, ее свет становился все ярче и ярче, пока не разлился ослепительным заревом по всей комнате. И тут началось что-то новое. Потоки света закружились в калейдоскопе вспышек разных оттенков, постепенно приобретая вполне определенные, не такие расплывчатые очертания, в которых угадывались человеческие формы.
А секунд через пять я ошеломленно смотрел на высокую брюнетку, находившуюся в каких-нибудь шести футах от меня. Одной рукой она упиралась в бедро. На губах у нее играла призывная, манящая улыбка. Ветер разметал ее волосы, но одна черная блестящая прядь свисала через плечо на грудь. Глаза были темные, задумчивые. Довольно большой рот, слегка изогнутый улыбкой, выражал презрительный вызов всем, на нее смотрящим. Надетое на нее бикини не скрывало фигуры — высокой полной груди, тоненькой талии, изящного изгиба бедер и длинных стройных ног.
Губы этого очаровательного создания медленно двигались, и она заговорила грудным, чуть хрипловатым голосом, в котором чувствовался едва уловимый иностранный акцент:
— Я — Девушка из космоса! Новая звезда, поднимающаяся на голливудском небосводе! Я приветствую вас, первых очевидцев рождения новой звезды. — На мгновение ее губы дрогнули. — Я бы хотела... Я хочу, чтобы вы... — Она замолчала, подыскивая слова. Неожиданно на ее лице появилось выражение безумного страха. — Помогите мне! — прошептала она. — Ради Бога, помогите, они хотят...
Свет померк. Девушка исчезла.
— Это была Моника! — дрожащим голосом произнесла Кэти. — Говорю вам, это Моника!
— Точно, — пробормотал я. — Но...
В комнате вновь загорелся свет, вернув ей прозаически голые стены и пол. Отворилась дверь, вошел Карл.
— Ну, что вы об этом думаете? — вкрадчиво спросил он.
— Фантастика! — воскликнул я.
— Это же была Моника Байер! — заговорила взволнованно Кэти. — Как вы смогли...
— Вначале это была идея Анджелы, — ответил он беспечно.
— Ей захотелось получить шикарную рекламу.
Я поделился с ней своими мыслями о новом иллюзионе, и она решила, что подобная диковинка будет способствовать успеху мисс Байер. Очевидно, вам известно, что Анджела сразу же окрестила ее Девушкой из космоса, так что данный аттракцион вроде был бы естественным.
— Но выглядело так, будто Моника рядом с нами! — никак не могла успокоиться Кэти. — Я готова побожиться, что она была живая, настоящая, говорила с нами...
— Основой, естественно, является трехмерный фильм, — продолжал Карл, как будто он не слышал ни единого слова, сказанного Кэти. — К сожалению, у меня имеется всего одна лента, которую мы сделали до того, как Моника Байер уехала с Дареном в Европу. Как вы видели... — Он неодобрительно пощелкал языком. — Под конец у бедняжки появилось чувство сценобоязни, довольно частое явление у молодых актеров. Мы собирались сделать дубль в тот самый день, когда она улизнула с Дареном. Самое же обидное то, что теперь мне придется заново осуществлять свою идею с какой-то другой моделью. Но космическое начало аттракциона, вид неба и рождение новой звезды можно оставить, не так ли?
— Но...
Больше Кэти не успела ничего сказать, потому что я толкнул ее локтем под ребра в качестве справедливого обмена условными знаками, просунул руку ей под мышку и заставил ее встать.
— Мне все это кажется великолепным, Карл! — сказал Я. — Не знаю, как вас и благодарить за то, что вы разрешили нам все это посмотреть.
— Вы очень любезны, Рик! — Он принялся поглаживать свою бороду. — Я вас слишком уж задержал. Разрешите проводить вас до машины.
Мы снова прошли сквозь операторский зал и узенький коридорчик и очутились в погруженном во мрак увеселительном парке. Когда мы подошли к машине, я усадил Кэти на переднее сиденье, закрыл дверцу, затем снова повернулся к Карлу:
— Еще раз благодарю за потрясающий вечер!
— Мне самому это доставило удовольствие, поверьте, Рик!
— Еще один последний вопрос. — Я улыбнулся ему, как закадычному дружку. — Возможно, это затрагивает какие-то профессиональные тайны, поэтому я не обижусь, если вы не захотите отвечать... Когда иллюзия не является иллюзией?
— Это чертовски умный вопрос, Рик! — произнес он очень серьезно. — Но на него трудно ответить, не вдаваясь в технические подробности. Может быть, мне сформулировать это таким образом?
Он весьма непочтительно подергал свою вандейковскую бородку, чтобы, как мне показалось, активизировать свои умственные процессы. Впрочем, может, за него думала борода, кто знает?
— Когда иллюзия не является иллюзией? — повторил он начальствующим тоном. — Полагаю, проще всего на это ответить так: когда кто-то пытается ее разрушить.
Я уныло усмехнулся.
— Это выше моего понимания, Карл. Вам надо опуститься до уровня простых смертных, чтобы объяснить это мне.
— Ну, — в темноте его белые зубы блеснули особенно эффектно, — возможно, я отвечу несколько иначе.
Иллюзия, какой бы блестящей она ни была, зависит целиком от восприятия. Если ты принимаешь иллюзию, когда видишь ее или думаешь, что видишь, она остается иллюзией. Но как только ты делаешь попытки проанализировать иллюзию, исследовать ее, тогда все разрушается.
— Сейчас ты ее видишь, сейчас — нет? — сказал я. — А когда ты подходишь к ней с точки зрения научных трактовок и всякой аппаратуры, иллюзия сразу же исчезает?
— Хорошо сказано, Рик. — Он медленно кивнул. В точности то, что я имел в виду. Как иллюзионист, я не стану скрывать, что если кто-то надумает исследовать одно из моих творений, я предпочел бы сначала его разрушить, а уж потом пусть разные научные крысы растаскивают обломки.
— Спасибо, Карл! — сказал я. — Мне кажется, я разобрался, что вы имеете в виду.
— Уверен, что вы меня поняли, Рик. — Голос у него звучал по-дружески. — Чувства Марти совпадают с моими, но, как вы знаете, он слишком порывистый и неуравновешенный. Если Марти только подумает, что кто-то решил исследовать механизм одного из наших иллюзионов, он тут же уничтожит такого любознательного, не считаясь с тем, что при этом могут погибнуть не только любопытные, но и зрители, пришедшие в наш павильон без всяких дурных намерений.
— Вполне согласен с вами, Марти излишне порывист и неуравновешен. Спасибо, все это было чертовски интересно, Карл!
— Загляните как-нибудь еще разок, Рик, когда у вас не будет лучшего занятия. — Теперь в голосе Карла слышались холодные высокомерные нотки. — Только непременно предупредите заранее о своем приезде.
