– И что, ты всех, кто тебе не нравится, записываешь в «Бич Бойз»?
– Да, – отрезал Уэйд. – Я ненавижу всё, что связано с «Бич Бойз». Они как ходячая реклама, что все везде счастливы и в безопасности, а худшее, что с тобой может приключиться, это если ты возьмёшь погонять отцовскую тачку без разрешения. Ни о чём не надо беспокоиться, потому что всё зашибись. Ни о чём не спрашивай! Не перечь тем, кто у власти! А тем временем наше правительство загнивает в коррупции, и гигантские корпорации всё решают за нас, оставляя нам жалкий выбор между «Колой» и «Пепси». «Бич Бойз» – это олицетворение посредственности и несостоятельности.
Митч и Томас явно не ожидали от Уэйда такой тирады, но Арло слышал нечто подобное из уст дяди почти каждый день.
Уэйд подобрал камушек и, отвернувшись к дальней стене пещеры, попытался проскрести линию, но безуспешно. Он поискал другой, более подходящий камень.
– У меня кое-что есть, – сказал Арло и достал из кармана кусочек окаменевшей раковины, найденный на горе.
Он отдал его Уэйду. Тот посветил на него фонариком.
– Когда-то очень давно здесь был океан, – сказал Арло. – Я нашел её пару дней назад.
«И тридцатью годами позже».
Уэйд выскреб раковиной на стене букву «А», и несколько раз обвел линии, чтобы было лучше видно.
– Что она означает? – спросил Арло.
– «Анархия», – ответил Уэйд. – Панк-рок.
Он попытался начертить вокруг буквы круг, но раковина раскрошилась.
Несколько дней назад Арло гадал, кто автор этой «А». Теперь он знал. Её нарисовал дядя Уэйд тридцатью годами ранее с помощью раковины, которую ему дал Арло.
Арло не был сторонним наблюдателем. Он влиял на прошлое, меняя его.
Получалось, он делал это и раньше? Ему было предназначено здесь оказаться?
Следующие минут двадцать они обсуждали кино и сериалы. Арло видел лишь несколько из них, но какие-то названия были ему знакомы. В доме Митча было кабельное, но Уэйд отмахнулся, назвав это прихотью, которая быстро пройдёт.
– Зачем тебе тридцать каналов? Ты же можешь смотреть только что-то одно.
Посмотрев на Уэйда, Арло заметил нечто странное. Нарисованная им буква «А» будто парила в дюйме от стены. Арло решил, что это игра света, и потянулся, чтобы дотронуться до неё.
Его пальцы погрузились в камень.
Он опять решил, что ему почудилось. Но подойдя вплотную к стене, Арло понял, что дело было не в оптической иллюзии. Вся его ладонь скрылась в камне. Он никуда не исчез, он мог его видеть, но не касаться. Как со скользящим удзлом, только наоборот: стена потеряла вещественность, а Арло нет.
Томас первым заметил его эксперименты.
– Что ты делаешь?
– С этой стеной что-то странное.
Арло повернул голову к выходу из пещеры. Луна висела прямо над большим пальцем Кулака гиганта, и её свет заливал дальнюю стену. Что, если всё дело было в этом?
Другие мальчики наблюдали, как Арло потянулся вглубь стены. Он коснулся чего-то твёрдого. Высеченного камня с плоскими гранями. За ним, чуть дальше, был ещё один.
– Кажется, там ступени. – Он понимал, что для остальных его слова были пустым звуком. – Можешь просунуть внутрь руку? – спросил он юного дядю Уэйда.
Уэйд нерешительно вытянул ладонь к стене и в изумлении уставился на неё, когда она погрузилась в скалу.
– Прямо как голограмма, – сказал он.
Арло подвинулся вперёд. Его голова прошла сквозь камень, и на секунду вокруг стало темно, но затем он будто вынырнул в проход, залитый тусклым светом.
Восемь грубо высеченных ступеней вели к тёмно-фиолетовому небу, усыпанному искрящимися звездами. Откуда-то доносились обрывки музыки, отдельные трели, как от птичьих песен.
Арло моргнул один раз, затем ещё раз, проверяя, всё ли у него в порядке с глазами, затем нырнул назад в пещеру к ошарашенным Уэйду, Митчу и Томасу.
– Ребят, вы должны это увидеть.
* * *
Ступеньки заканчивались узкой тропой, слева от которой тянулась сплошная скала. Ширины тропы как раз хватало для одного человека, а за слегка неровным, местами осыпавшимся краем начиналась тёмно-фиолетовая пустота.
Арло вспомнилась школьная экскурсия в планетарий, только здесь «небо» было везде, со всех сторон. За мелодичными напевами можно было различить тихий непрекращающийся гул.
– Где мы? – спросил Митч. – В космосе?
– Конечно, нет, – ответил Уэйд. – Мы же дышим и стоим, значит, здесь есть гравитация. Будь это космос, мы бы давно уже были покойниками. Я думаю, это что-то вроде мини-измерения, этакий пузырь в пространстве-времени.
Арло восхитился: юный дядя Уэйд говорил так уверенно, хотя знал о происходящем не больше их.
– Пойдёмте назад, – сказал Томас. Все на него посмотрели. – А вдруг пузырь лопнет?
Он выглядел по-настоящему испуганным.
«Или он очень хороший актёр», – подумал Арло.
Уэйд пожал плечами.
– Ну да, это возможно. Но всё здесь выглядит очень старым. С чего ему лопаться именно сейчас? – Он указал влево. – Там поворот. Давайте узнаем, что за ним.
Он пошёл первым. Арло за ним, затем Митч. Томас недолго колебался, но в конце концов нагнал их.
Арло держался стены. Он всегда недолюбливал высоту, а здесь было особенно страшно. Кто знает, куда он упадёт, если сорвётся, и было ли у этого пространства хоть какое-то дно?
После резкого поворота влево тропинка пошла под уклон. Кроссовок Арло заскользил по гравию, но ему удалось удержать равновесие, хотя сердце и ушло в пятки.
– Осторожно! – предупредил он идущих позади него Митча и Томаса, но и сам теперь внимательно смотрел себе под ноги.
Ещё один поворот влево. Свернув, Арло едва не врезался в Уэйда, который внезапно остановился. У Арло ушла секунда, чтобы понять причину.
Под ними в фиолетовых сумерках парила каменная статуя с поднятой над головой правой рукой. Её размеры поражали. Она, должно быть, была не меньше небоскреба или авианосца, но так как сравнивать было не с чем, Арло мог лишь примерно ориентироваться на свой рост.
Если бы статуя была человеком, они с Уэйдом на его фоне были бы не крупнее муравьёв. Они стояли в щели между двумя сжатыми пальцами кулака на вытянутой руке.
Они стояли на всё том же Кулаке гиганта. Только теперь им было видно все его тело.
– Ого, – вырвалось у Митча.
Томас ничего не сказал.
Фигурой гигант напоминал человека, но не лицом: на месте глаз и носа у него были пятиугольные углубления, а рот, похоже, и вовсе отсутствовал.
– Он мёртвый? – спросил Митч. – Или это просто статуя?
