Арло поднял призрачный нож. С ним в руке он мог видеть хватуна, а тот, похоже, его. Глаза существа завращались, реагируя на угрозу.
Кончик полупрозрачного лезвия кольнул существо в щетинистой панцирь, и все десять лапок хватуна забегали по спине Рассела. Но он всё равно не вынул жвалы.
Рассел повернул голову, пытаясь заглянуть себе через плечо.
– Что происходит?
– Не шевелись, – предупредил Арло.
Арло ясно видел серебряную нить. Повернув лезвие, он одним быстрым взмахом рассек её.
Хватун забился в конвульсиях, и Арло от неожиданности отпрыгнул. Рассел, понятное дело, всполошился:
– Что такое? Что ты сделал?
Лишенный связи с телом Рассела, хватун медленно соскользнул на землю, утянув за собой толстые призрачные щупальца, которые дергались и извивались, закручиваясь сами собой в тугие узлы.
То, что Арло считал за хватуна, оказалось лишь его головой. Большая его часть всё это время находилась внутри тела Рассела наподобие кошмарного осьминога.
Рассел рухнул на колени, оглушённый и дрожащий. Он не мог видеть призрачную массу, сотрясающуюся рядом с ним в конвульсиях. Возможно, оно было и к лучшему.
– Его больше нет? – спросил Рассел.
Арло кивнул.
Как осьминог на суше, хватун перевернулся и заелозил щупальцами, торопясь уползти.
Арло прикинул свои варианты. Скорее всего, он мог убить его с помощью ножа. Но Арло знал, что хватун был всего лишь созданием мира духов. Он не был злым, уж точно не злее паука или акулы. Он просто выживал так, как умел.
Проводив скрывшегося в кустах хватуна взглядом, Арло повернулся к Расселу.
– Как ты себя чувствуешь?
– Иначе, – ответил Рассел, медленно поднимаясь. – Лучше. Как бывает, когда тебе плохо, и тебя тошнит, а потом сразу становится легче.
Он натянул назад футболку и вытер с шеи последние мазки крови. К нему прямо на глазах возвращался здоровый румянец.
– Ты ведь никому об этом не скажешь?
Это был вопрос, не угроза.
– Нет, – пообещал Арло.
Рассел посмотрел ему в глаза.
– Спасибо.
И он развернулся и пошёл назад в лагерь.
Арло ещё с минуту постоял в осиновой роще, наблюдая за пляшущими на земле солнечными зайчиками. Все они были духами. Не столь смышлёными, как Лис, но определённо живыми.
Арло ощутил ветер в волосах. Листья зашелестели. Он улыбнулся.
Большая Бризи не умела говорить, но она обладала сознанием. Она узнала Арло после тридцати лет ожидания. Её ум был не таким, как человеческий, но она была разумна. Арло стало противно от мысли, что элдричные хотели пленить её ради энергии. Это то же самое, что похитить человека и сделать из него раба. Цивилизацию, практикующую подобное, никак нельзя было назвать высокоразвитой.
Нож духов мог перерезать путы. Возможно, именно поэтому элдричные за ним охотились. Они боялись, что кто-то освободит духов.
И боялись не зря.
Арло убрал нож назад в карман. Стоило ему отпустить рукоять, и солнечные зайчики погасли. Он вернулся в обычный мир.
Пришла пора покидать лагерь «Красное перо».
50
Возвращение
КАК ТОЛЬКО АВТОБУС СВЕРНУЛ на стоянку перед церковью, рейнджеры из Синего патруля бросились к окнам посмотреть, кто пришёл их встречать.
Коннор стоял рядом с отцом. У Коннора на лице была маска, как у хирурга, но он был жив и полон сил и помахал им.
Патруль окружил Коннора.
– Со мной всё будет нормально, – пообещал он. – Мне удалили селезёнку, но без неё можно жить. Просто придётся остерегаться инфекций.
Маска была лишь мерой предосторожности на несколько дней и только на время выхода из дома.
Коннор сказал, что ему запретили нагрузки, пока швы не зарастут, но заверил их, что вернётся в форму к Альпийскому дерби.
Ву предложил вновь избрать Коннора патрульным командиром. Голосование было единогласным.
Пока все болтали, Арло увидел на обочине маму и сам не заметил, как направился к ней, будто притянутый невидимой силой. Он мог различить в чертах её лица девятилетнюю Селесту. Уронив рюкзак, он крепко её обнял.
– Я скучала, – сказала она, взлохматив ему волосы. – Я беспокоилась о тебе.
– Я тоже о тебе беспокоился.
* * *
Дядя Уэйд вернулся из Джексон-Хола накануне вечером. Арло нашёл его в мастерской крушащим газетный автомат.
Арло спросил, как прошла его художественная инсталляция.
– Хуже не придумаешь, – ответил дядя Уэйд, бросая на верстак молоток. – Владельцы курорта, заказчики, устроили пышную вечеринку. С церемонией. Ладно, подумал я, ваши деньги. Хотя бы побалуюсь закусками. Канапе всякими. Но этого им показалось мало! Они пригласили всякий сброд! Всех этих моднявых типов из Нью-Йорка и Калифорнии – ну, знаешь, которые читают «Арт-форум».
Арло не был знаком с такими людьми.
– И они, значит, стали всё это рассматривать, и началось перешёптывание. Они всегда так делают: никогда толком не говорят, только зудят. – Дядя Уэйд изобразил звук. – А затем один из них, такой лысый мужик в маленьких очочках на кончике носа, говорит мне: «Ваше произведение – это обвинительный акт в отношении американской кастовой системы». Можешь себе представить?
Арло не мог, по большей части потому, что он не знал, что это значит.
– Кто он такой, чтобы говорить мне, что значит моё искусство? А потом он взял и разместил в Интернете отзыв. В Интернете, где все могут его прочитать! Мой дружище Начо, у него стоит оповещение, зачитал его мне по телефону!
– Плохой отзыв?
– Ужасный! Он назвал меня «гением-провокатором»! «Талантом десятилетия»! Крупнейшим открытием со времён Фердинана Шеваля!
На взгляд Арло, всё это звучало как комплименты.
– Мне весь телефон оборвали. Не только клиенты, но и всякие агенты и галереи. Как мне создавать что-то новое, если меня пытаются всё время отправить то в Нью-Йорк, то в Париж?
Дядя Уэйд схватил отвёртку и принялся откручивать дверцу автомата.
Арло помолчал немного, обдумывая то, что он собирался сказать.
– Я нашёл кое-что. Подумал, вдруг ты захочешь оставить её у себя. – Арло достал из заднего кармана сложенную фотографию и разгладил её. – Это Жёлтый патруль. Вы на участке «Солнечная долина».
Дядя Уэйд взял снимок. Изучил его. И громко выдохнул.
– Это я, очевидно. Митч, Чак, Джейсон. А это кто? – Он указал на мальчика, которого было почти не видно из-за спин остальных ребят.
