Сам князь Тиборский, надо же. Темник объединенной русской рати.
Лично на двобой вышел.
– По отваге и честь будет, – разомкнул сухие губы Кащей.
Вскинув меч, он шагнул… перенесся к Глебу. Тот опомниться не успел, как увидел перед собой трухлявого старика. С удивительной скоростью тот умел двигаться, невозможной.
Аспид-Змей взметнулся, полыхнул черным светом. Сунул Глеб руку за пазуху, но видел уже, понимал – не успевает.
Гибель пришла неизбежная.
Ан нет. Прежде, чем коснулся проклятый меч кожи, снова врезался в Кащея Бречислав. Тоже вовремя спохватился, доспел. Насадил на рога, встряхнул – и отбросил.
Сопя, наклонил буй-тур кудлатую башку. Из ноздрей вырвался пар.
– Готов будь, княже, – негромко бросил боярин. – Как пройдет он через меня, так и пыряй сразу. Да одолень не позабудь.
Глеб его уже достал, поднес ко рту. Одолень-трава, братом с острова Буян привезенная. Всего одна толика, всего на несколько минут.
С умом использовать нужно – второй нет и не будет.
Прекрасно Глеб понимал, что просто мечом он Кащея не убьет. Ему на одном только этом поле уж несколько раз и сердце пронзали, и голову отсекали – проку-то много ль?
Но он надеялся все же испробовать то, что не вышло у Муромца. Изрубить нежить на кусочки, да и продолжать пластать, покуда не набегут гридни, не повяжут вервием, не завалят камнями. Распоряжения нужные Глеб уже отдал, остатки дружины сплошать не должны.
Эх, жаль-то как, что воевода Самсон погиб! Вот кому бы сейчас пособлять!
Однако Кащей что-то не шел обратно в сечу. Хоть и восстановился почти сразу же. Смотрел, пустоглазый, на стучащего копытом Бречислава, прикидывал что-то про себя.
Неужто догадался?
На самом деле Кащей рассчитывал, сколько времени отнимет убийство старшего сына Волха. Он оборотень все-таки. Причем матерый, крепко сбитый. С Кащеем Бессмертным ему, конечно, рядом не стоять, но повозиться может заставить.
А Кащею уже не хотелось возиться. Солнце на небоземе, меньше часа осталось до темноты. Нужно убить темника, потом расправиться с Всеволодом и еще парой человек – а остальные сами сдадутся или разбегутся.
А оставшееся его войско, да еще и навий легион – сразу на Владимир.
И пока он так рассчитывал – сзади раздался грохот. Будто лавина с гор сошла. И крики сразу, крики – а еще земля вздрогнула.
Впрочем, Кащей даже головы не повернул.
Кобалог. Кому же еще? Врезался в очередную самоходную печь, на кирпичи ее разнес.
И хозяина сожрал. По звукам очевидно.
Кащей уже сомневался, было ли так уж разумно его пробуждать – слишком злобна и неуклюжа оказалась Адская Голова. Кавардак творить умеет, того у нее не отнимешь, да только достается при этом и нашим, и вашим.
Сейчас вот. Ну куда это годится? Вместо выполнения приказов увязалась за случайным, бессмысленным человечком, который сумел ее раздразнить. Так и катается за ним уж который час, крушит все на своем пути.
Похоже, теперь человечек привел его сюда. Решил попытаться использовать против хозяина.
Глупец.
– Забудь про скомороха, – бесстрастно велел Кащей. – Убей быка.
Негромко велел – но Кобалог услышал. Заворчал всеми пастями сразу. Неохотно замедлил качение, а там и совсем остановился.
Он не умел делать это мгновенно – слишком тяжел был, слишком большую скорость набирал.
Мирошка растерянно заметался. Он-то рассчитывал направить Адскую Голову прямиком на Кащейку, уж и разгон набрал, чтоб прямой дорожкой – да и расплющить поганого… а тут что же теперь?!
– Глупый старый Кобалог, от росы живот промок, сунул в печь гнилой пирог, сам сожрал и изнемог!.. – противным голосом загорланил он, да страшилище его больше не слушало. Приказ Кащея оказался сильней насмешек с дразнилками.
И через секунду Кобалог покатился на Бречислава. Громадный мясной шар со слюдяными глазами и дюжиной зубастых пастей. Страшный, как ночной кошмар, и совершенно неостановимый.
Но Бречислав решил с этим поспорить. Взрыл землю копытом, фыркнул – и помчался чудовищу навстречу.
А Глеб сунул в рот одолень-траву. Нельзя больше откладывать. Отчаянно заработал челюстями… и бой вокруг словно остановился. Звуки стихли, люди задвигались вяло и тягуче, точно мухи в янтаре. Даже Кобалог покатился тише, даже Бречислав снизил ход.
Глеб, конечно, сразу уразумел, что это сам он убыстрился. Вот и кажется ему, что медленным стало все остальное.
Все, кроме Кащея.
Царь нежити шагал обычным шагом. Как все люди шагают. Глеб с секунду на него смотрел, а потом поднял меч.
Тот стал удивительно легким. Совсем невесомым. И щит будто обернулся гусиным пером.
Никогда в жизни Глеб не ощущал такой силы.
Он перестал видеть что-либо, кроме Кащея. Помнил, что мощь от одолень-травы – она кратковременная. Ровно до тех пор, пока течет в горло горький сок.
А иссякнет он – и сила иссякнет.
И потому Глеб устремился вперед. Врезался в Кащея Дланью Господней, шарахнул Перуновым Огнем. Отметил со злой радостью, что сумел пробить защиту, что не быстрей теперь его Кащей движется.
Клинок вошел нежити в плечо. Рассек обескровленную плоть, до середины разрубил. Кащей выбросил вперед руку, да Глеб уж знал, что нужно ее беречься, что коли схватит – то загнобит. Черное колдовство сидит в этих пальцах, смерть несет одним прикосновением.
Но и меч тоже страшен. Глеб отбил щитом удар Аспид-Змея и едва успел отдернуться, отшатнуться от обернувшегося змеиной пастью кончика. Чешуйчатая башка перевалила через край щита, зашипела яростно – да тоже как-то тягуче, медленно.
Ох и хороша же ты, одолень-трава!
Горечь по-прежнему наполняла рот. Глеб жевал раздумчиво, перебирая каждое волоконце. Изрядную часть запихал за щеку и доставал оттуда языком по чуть-чуть, растягивал насколько возможно.
Пока вроде действовало.
Но все равно этого едва-едва хватало, чтобы просто биться с Кащеем на равных. Даже нет, не на равных – у Глеба-то раны не заживали. Ему приходилось беречься, щитом прикрываться – а Кащею что, он рубил себе беззаботно.
Да и меч у Глеба не волшебный, а просто острый и крепкий.
Звенели клинки, стучали друг о друга. Разрубленное плечо так и осталось единственной раной, что получил Кащей. Не мгновенно он сообразил, что там жует князь Глеб, вот и пропустил первый удар.
Но дальше он бился уже безошибочно. Видно, что веками меч из рук не выпускал. Навострился так, как ни одному смертному не навостриться.
– Ты должен понимать, что это долго не продлится, – еще и раскрыл рот Кащей. Да так спокойно, словно говорил один человек, а сражался другой. – Я уже встречался с жевателями одолень-травы. Она дает большой прилив сил, но действие быстро проходит. И когда оно пройдет – ты станешь еще слабей обычного.
