Себя прежних они не помнили. Человечности не знали. Из могил явились упыри – кровожадные ходячие трупы. Подняла их злая воля, темная сила. И не слышали они сейчас ничего, кроме жестокого беззвучного приказа.
Окоченевшие, полусгнившие, они шагали не быстро, зато неотвратимо. Запертые двери упыри прогрызали страшными зубищами, и первым делом бросались к зыбкам, ища самую лакомую свою пищу – младенцев.
После уже приходил черед и родителей.
А на рассвете упыри вернулись в могилы. С первым криком петуха.
Но к тому времени в селе все было мертво и тихо…
Боярин Бречислав отставил в сторону коренец с квасом. Утер седые усы и протянул руку к блинам. Стопа их громоздилась перед оборотнем немалая – блестели маслом, завлекательно пахли. Смазав верхний икрой, боярин уже поднес его ко рту, но заметил краем глаза шевеление.
В самом темном углу горницы словно бы кто-то стоял. Но когда Бречислав посмотрел прямо туда – стало пусто.
Он съел блин – и снова заметил движение. Да еще и лучина погасла. Как будто задул кто.
– Есть кто? – окликнул боярин, переставая жевать. – С добром али с худом?
Ответа не было. Но теперь Бречислав ясно увидел некую фигуру. Очертание во тьме. Непомерно высокое и худое.
– Блины будешь? – спокойно спросил Бречислав.
Ответа не было. Но едва боярин моргнул – и вот, фигура уже не в углу стоит, а за столом сидит.
И блин ко рту тянет.
– Ты, болезный, Жердяю не родня ли? – участливо окинул эту скелетину взглядом Бречислав. – Как звать-величать?
Неизвестный молча вложил блин в рот. Что там рот – пасть. Непомерно широкую, с кучей зубов-игл. Устремив на оборотня взгляд глаз-плошек, он просипел-прошепелявил:
– Последнее предупреждение, сын Волха. Царь Кащей в остатний раз велит тебе одуматься. Можешь не помогать – просто не мешай. Палки в колеса не ставь. Тогда вас не тронут.
– А коли не послушаюсь? – пристально взглянул Бречислав.
– Сам знаешь.
– Да уж знаю. Давно знаю.
С минуту они молча смотрели друг на друга. Потом страхолюд пожал плечами и молвил:
– Как угодно. Я сообщение передал, дальше решай сам.
Когда Бречислав в очередной раз моргнул, ночной гость исчез. Только что был – и вот уже нету.
С ним исчезла и стопка блинов.
– Вот ведь сила нечистая, – аж сплюнул Бречислав. – Не кормят их там, что ли?
Глава 15
Солнышко жарило, словно уже лето пришло. А ведь еще вчера было холодно.
Да что там вчера – час назад еще было холодно!
Граница Кащеева Царства издревле проходит по реке Двине. И вот сейчас переправились через нее – и потеплело чуть не сразу же. То ли это тучи так внезапно разбежались, то ли Студенец Кащея в этом году вовсе не тревожил.
Ивану от того стало радостно. Истосковался по солнышку, по весне. Пока досюда добирались, он ухитрился простыть и ежеминутно сморкался в ширинку, да все не мог нос освободить. На ночлег вставая, ложился на один бок, дожидал, покуда от ноздри отойдет, и торопился заснуть, покуда снова не заложило.
Теперь же расстегнул кафтан, снял рукавицы, и даже шапку набекрень сдвинул.
Синеглазка тоже распахнула корзно и сняла рты. Здесь снега не водилось уже совсем, а идти на ртах по мокрой грязи не каждый сумеет.
– Ты где на них так ловко ходить-то научилась? – спросил Яромир, перекидываясь в человека.
– Ты в степи зимой-то бывал, зверь-человек? – приподняла брови поляница. – У нас там снега наваливает ого сколько. С малолетства учимся.
– Ну это вы молодцы, конечно… то есть молодицы. Не все же верхом скакать.
Синеглазка глянула на него с прищуром. Ивана она видела насквозь, да и был-то парнище прост, как мельничный жернов. Но вот Яромир словно в каждое слово вворачивал насмешку. Непонятно, в самом ли деле хвалит или дразнится.
А вокруг постепенно сгущался туман. Покрытая льдом река осталась за спиной, местность делалась все топче, болотистей. К полудню шли уже почти на ощупь – так все заволокло белесой мутью.
Яромир шагал первым, водя носом и не отрывая взгляда от волшебного клубка. В середине двигался Иван, готовый чуть что выхватить меч. А замыкала шествие Синеглазка, несущая на плече рты и палки. Она быстро устала их тащить, но не жаловалась.
– Скучно идем как-то, – задумчиво молвил Яромир. – Вань, ты бы хоть песню спел.
– Тра-ла-ла, ла-ла-ла!.. – с готовностью загорланил княжич.
– Все, Вань, заткнись. Не надо песен.
Клубочек продолжал катиться. Весело и беззаботно, огибая лужи и ручьи. Катился и подпрыгивал, катился и подпрыгивал… а потом ухнул в прикрытый тиной бочаг.
И сразу пошел ко дну.
– Ты глянь – а я думал, он плавать должон… – удивленно молвил Иван.
– Это, видать, его бабкины кудеса на дно утянули, – ответил Яромир. – Тяжелешеньки должны быть…
Клубочек попытались достать. Долго ворошили дно одной из палок Синеглазки. Потом, когда та сломалась – другой. Мути подняли много, но клубок так и не нашли.
– Все, похоже, – наконец сказал Яромир. – Дальше так пойдем.
– Ты мне палку сломал, – держа в руках обломки, зачем-то сказала поляница. – Я как теперь на ртах ходить буду?
– Да тут целый лес палок, – удивился Иван. – Давай я тебе любую сломаю, какая глянется.
Слова с делом у княжича не расходились. Он тут же ринулся к ближайшему деревцу… и тоже ухнул в бочажок.
Глубоко не провалился, но застрял крепко. Рванулся раз, рванулся другой – только сильнее затягивало.
– Э-э-э… – растерянно произнес он. – Теперь… теперь вы сходите за палками… и вытащите меня…
Яромир только вздохнул. Иван в очередной раз создал ему задачу на пустом месте.
Но не бросать же его.
– Яйцо не вырони, – напомнил оборотень, осторожно подходя ближе.
Палок ломать не стали. Обошлись ртами Синеглазки. Воткнули в землю короткий, протянули Ивану длинный – и вместе вытянули.
Дальше шли уже без клубочка, просто на полуночь. Овдотья Кузьминишна говорила, что живет ее старшая сестра в землях навьев, у реки Мезени. Она, Мезень-то, конечно, река большая, но делать теперь нечего, придется искать так.
С Ивана капала вода, в сапогах хлюпала грязь. Поляница и даже оборотень держались от него в нескольких шагах – и княжичу было обидно.
Он же не нарочно провалился! Он же из лучших побуждений!
– Сапожки мои ненаглядные… – бормотал себе под нос Иван. – Испачкал я вас в болоте окаянном…
