– Что же ты наврал, волчара?! – возмутился Иван. – Даром я твоей колюкой стрелы окуривал, коли мимо летят!
– Целиться тоже все-таки нужно, – спокойно ответил Яромир. – Колюка – травка не всесильная, она стрелу только точнее направляет, а не рукой невидимой в яблочко несет.
– И-иэх!.. – только махнул рукой Иван.
Перепуганный кулик улетел уже далеко, так что княжич побежал искать стрелу. Не так их много у него, что травой колюкой окурены. Беречь надо, других таких стрел взять уже негде.
Яромир с Синеглазкой зашагали следом. Хотя и не слишком прытко – покуда они Ивана догнали, тот уже успел стрелу найти… и теперь тщетно пытался ее отнять.
Потерю держала в пасти лягушка.
– Отдай стрелу!.. – тянул ее на себя Иван. – Ну ты, жаба!.. Отдай стрелу, кому говорят!
Лягушка упиралась лапками. Была она на диво крупна, но все же не великанских объемов. Удивительно, почему Иван вообще так долго с ней возился.
– Ишь, здоровенная какая!.. – пыхтел княжич. – А давайте ее через соломинку надуем?
– Я не жаба, витязи, я заколдованная девица! – резко выплюнула стрелу лягушка.
– Да это-то я сразу понял – чать не совсем дурак… Яромир, у тебя соломинка есть?
Соломинка у Яромира была – он задумчиво жевал ее на ходу. Но, конечно, Ивану ее не отдал. Вместо этого оборотень присел перед лягушкой, внимательно посмотрел на нее и спросил:
– А ты кто ж такова будешь-то, девица заколдованная?
– Василисой прозывают, – произнесла лягушка гордо, но и с явной тревогой. – Помнишь меня, Иванушка?
– Да вроде нет, – пожал плечами княжич.
– Ну как же!.. – аж лапками всплеснула лягушка. – Ты же на свадьбе у нас гулял!
– Да не, все равно не помню. Ты на этом болоте свадьбу играла или еще где? Я тут не бывал, прости.
– Ванька, не дури, – пихнул его в бок Яромир. – Ты не понял еще? Это Василиса Патрикеевна, брата твоего вдовая супруга.
– Э-э-э… э-э-э… э-э-э?! – выпучил глаза княжич. – Ты… ты того… ты правда?! Ты Васька Мудреная?!
– Василиса Премудрая, – гневно сверкнула очами лягушка. – Так люди прозвали. Да, это я. Давно вас тут дожидаю.
– А ты почему в таком виде-то?!
– Кащей, проклятый, – вздохнула Василиса. – Превзошла я его в хитростях-мудростях, да еще женой его стать отказалась. Вот он и обратил меня в лягушку, да в болото закинул.
Сидя на кочке, Василиса вкратце поведала о своих приключениях. Как очаровался ее неземной красотой и похитил из мужнего дома Кащей Бессмертный. Как убил он после того ее храброго супруга, что пытался спасти любимую. Как Василиса все свои премудрости в ход пустила, чтобы страшной участи избегнуть, чтоб наложницей колдуна не стать. Как разгневался в конце концов Кащей, да и удостоил ее вот этой жалкой участи.
Иван и Синеглазка слушали с раскрытыми ртами. Поляница едва не прослезилась – так ей стало жалко бедную княгиню. А вот Яромир усмешливо щурился. Он-то частично слышал этот сказ от Финиста и сразу заметил, что хоть общую-то суть Василиса излагает и правдиво, но в подробностях довольно-таки врет.
Но говорить об этом оборотень не стал. Даже поцокал языком сочувственно и молвил:
– Эхма, незадача-то какая. И что теперь делать будешь? Как тебя обратно в девку-то оборотить?
– Есть одно старое проверенное средство – должен меня поцеловать добрый молодец, – ответила Василиса.
– Ну, Иван, чего застыл? – хлопнул его по плечу Яромир. – Ты у нас в этом ремесле ходок, тебе его и исполнять!
– Ф-фу, ну ладно уж, нос зажму, глаза закрою – стерплю как-нибудь… – скривился княжич, потянувшись к Василисе.
– Думать забудь! – дала ему леща Синеглазка. – Ишь чего удумал – жаб всяких целовать! И это при живой-то…
– Кстати, а ты мне кто вообще?.. – задумался Иван.
– Я тебе… я тебе… я тебе щас так врежу!.. Вы на него поглядите, а!.. От невесты своей отрекается, скотина!
Не слушая разоряющуюся поляницу, княжич почесал в затылке и сказал:
– Чего-то мне и самому неохота как-то, по правде говоря. Мы в детстве с ребятней жаб лизали для потехи – потом почему-то ходили, как вареные…
– А это просто у некоторых жаб слизь… ну, наподобие зелена вина, только еще сильнее сшибает, – охотно объяснил Яромир. – Грибочки некоторые тоже так действуют.
– А-а-а… – протянул Иван. – То-то мне потом страшилища всякие мерещились – черти пузатые да бородатые… Хотя, может, то воевода Самсон был?
– А рога были? – спросил оборотень.
– Рогов не было.
– Значит, не он.
– Э-э-э… Так у воеводы же рогов тоже нема, – заморгал Иван.
– Как же нема? Ты ж сам ему их наставил.
– Да нет, у меня-то как раз не срослось… хотя мысль я понял. Злой ты, волчара, ехидный.
Василиса с отвращением следила за перебранкой этих двоих. Про поцелуй добра молодца она сказала в сердцах, конечно. В шутку. Захотелось, чтобы этот дуролом, пытавшийся надуть ее через соломинку, лягушку облобызал.
И может быть, Иван в конце концов это и сделал бы. Добрый он всегда был, в лепешку ради других готовый расшибиться. Но тут как раз закатилось солнце, скрылся за небоземом последний его краешек – и княгиня-лягушка принялась… расти.
В несколько секунд вымахала до человечьих размеров, распрямилась и тяжело задышала. Скользкая лягушачья шкурка сменилась обычной теплой кожей, по спине заструились золотистые волосы. Тут же сами собою и заплелись в две височные косы, улеглись вкруг главы венцом.
Была она полностью нага, но ничуть того не смущалась. Не потрудившись прикрыться даже руками, Василиса переступила с ноги на ногу и дерзко улыбнулась Ивану. Тот улыбнулся в ответ.
И тут же схлопотал еще один подзатыльник от Синеглазки. У той аж глаза позеленели от ревности.
Впрочем, недолго Василиса пробыла в костюме Евы. Постояв так ровно столько, чтобы все успели рассмотреть и удостовериться, насколько она прекрасна, княгиня повела дланями. Дернула правой – и воздвигся на ней ярко-зеленый сарафан. Дернула левой – и вырос на голове однорогий кокошник, а в ушах закачались височные кольца.
– Что, витязи, довольно ли я хороша? – лукаво осведомилась Василиса.
– Колдуешь, девка? – спокойно спросил Яромир. – Бабушка Овдотья научила?
– Нет, это уже бабушка Буря, – с усмешечкой ответила княгиня. – Что, Серый Волк, завидно?
– Чему завидовать? Я и вместе с одеждой обернусь, дело нехитрое. А ты до этого не дошла еще?
На это Василиса ничего не ответила. Прикинувшись, что не услышала, она поведала о том, как достала ее из болота Буря Перуновна, старшая баба-яга. Частично и расколдовала – теперь Василиса в лягушачьей шкурке только от рассвета до заката ходит, а чуть солнце спрячется – снова девица красы невиданной.
