– Сложно как-то! – наморщил лоб Иван.
– Голову лучше зря не ломай, она у тебя и так пустая, – участливо посоветовала княгиня. – Идемте лучше. До Костяного Дворца далече. А мы и дороги-то не знаем – тропа тропой, но все-таки…
– Вот что бы старой бабе-яге нас-то не обождать… – сердито пробубнил Иван, пиная камешек. – Знала ж, что мы тоже пойдем. Могла бы и посидеть возле избушки-то три денька… что, трудно ей было?
– Ты, Вань, не понимаешь, – покачал головой Яромир. – Явь и Навь – они не совсем симметричны…
– Сими-что?.. – перебил Иван.
– Не накладываются друг на друга. Это избушка бабкина и там, и здесь есть. А все остальное – оно очень разное. И это мы вот эдак перешли, ведовским способом. А она-то обычно ушла, как все. Так что и оказалась она здесь… ну вот совсем в другом месте.
– Ишь ты. А где?
– Того не знаю. У Пучай-реки, может. Или еще где. Я тут, такое дело, тоже раньше не бывал.
– Ничего, побываешь еще! – утешил его Иван.
– Мы и так уже тут, – проворчала Синеглазка.
На Ивана она поглядывала с легким недовольством. Не нравилось полянице, что будущий муж все время дураком себя выставляет. Перед Яромиром-то ладно – тот уж давно с ним, да и вообще наполовину волк. А перед другими-то?
С другой стороны – оно и неплохо, может. Зато уже ясно, кто в их семье голова будет. Синеглазку и мать, и бабка учили, что мужчине умным быть не следует, за него жена думать должна. Мужчина должен силен быть и статен, нравом добр и ликом пригож.
Этим всем Иван в полной мере одарен, так что нехватку ума можно и простить.
– Слушай, Патрикеевна, а чем ты теперь заниматься-то станешь? – спросил у Василисы Яромир.
– То ли не ясно? – покосилась на него княгиня. – Баба-яга я теперь.
– Только неправильная пока что, – простодушно добавил Иван. – Бабе-яге старой быть положено, страшной и колченогой. Ты скоро тоже такой станешь, да?
– Не очень скоро, – недобро прищурилась Василиса. – Но стану, конечно. Потом. Когда-нибудь.
– Вань, не перебивай, – попросил Яромир. – Я речь не о том держу. Ты заниматься-то чем будешь, ягая баба?
– Чем все яги занимаются, – сухо ответила Василиса.
– А чем они занимаются? – терпеливо спросил Яромир.
– Яромир, да ты сам не знаешь, что ли? – удивился Иван. – За ягодами ходят, грибы сушат, детей в печи жарят… хотя это вродь только середульняя… только середульняя же?
– Да, Ваня. Только Яга Ягишна. Она та еще ведьма. Но ты не лезь, а? Я Патрикеевну допытать пытаюсь, чем баба-яга по сути занимается. Грибы, ягоды – это все дела бытовые. А из важного-то ты что делать будешь?
– А из важного я кустодийничать буду, – ответила Василиса. – Стеречь переход между Явью и Навью. Хранить границу, как Буря Перуновна до меня хранила, как Яга Ягишна и Овдотья Кузьминишна хранят. Ты, Серый Волк, вроде как и так это знаешь.
– Знаю, конечно, – кивнул Яромир. – Чать не в лесу родился. Только в чем это заключается?
– Яромир, погоди, – снова перебил Иван. – А ты разве не в лесу родился?
– Вань, я не волк на самом-то деле! – аж дернулся Яромир. – Ты думаешь, меня волчица родила?! Прекрати перебивать!
– Ты чего злой-то такой сегодня? – обиделся Иван. – Не в духе, что ли?
Василиса пристально посмотрела на Яромира и невольно позавидовала. Ничего себе у него выдержка. Полгода с Ванькой-Дураком странствует и не прибил его до сих пор.
– Ни в чем особенном это не заключается! – поспешила она ответить, пока Иван снова не влез. – Я сама по себе теперь – как живая дверь. Просто живу себе, колдую помаленьку – и вот она и на запоре, ничего неположенного сквозь проход не пропускает.
– А чего там такое неположенное может пройти? – заинтересовался Иван.
– Да что… всякое… духи нечистые в основном… вот как этот вот.
Через Тропу Мертвых прошмыгнул карла-уродец. Завидев путников, он нагнулся, хихикнул, издал непотребный звук и сверкнул единственным глазом. Торчал тот не там, где у людей, а аккурат между ягодиц.
– Видите? – указала Василиса.
– Яромир, а Яромир, а это кто такой вообще? – прошептал Иван, глядя вслед удирающему карле.
– Тебе-то какая печаль? – пожал плечами оборотень. – Идет себе куда-то, ну и пусть идет. И нам бы тоже лучше идти.
– Может, лучше поедем? – предложил Иван. – Ты тут перекинуться сможешь?
– Не стоит мне здесь лишний раз перекидываться, – сказал Яромир. – В Нави у этого последствия могут быть… нехорошие.
Тут Яромир слукавил. Он понятия не имел, что там будут за последствия, и будут ли они вообще. Просто ему не сильно хотелось везти аж троих. Одного Ивана – это ничего, хоть он и здоровый, как лось. А троих… ну его к бесу, он все-таки не мальчик уже. Спину потом ломить будет.
Так что пришлось Ивану топать пешком. И был он тем не очень доволен. Отвык княжич на своих двоих подолгу шагать, крепко отвык.
Да и не привыкал он к такому никогда. Чать не смерд. Он княжеского роду, сызмальства в седле.
Синеглазка тоже без коня скучала. Но не роптала, рожу не кривила. Терпеливо вышагивала, внимательно глядя по сторонам. Было вокруг хоть и спокойно вроде, да и отвар адамовой головы действовал исправно, но ухо она держала востро.
Не шутка все-таки – Навье Царство.
Тут даже деревья пугают, морок наводят. Издали – словно тоже призраки, туманно-белые. А поближе подойдешь – и ничего, обычные деревья. Но только те, на которые прямо сейчас смотришь – а краем глаза-то заметно, что остальные по-прежнему расплываются.
Жутко.
Да и вообще видно плохо. Темень вокруг кромешная, пусть и солнце прямо над головой.
Хотя какое оно солнце-то, коли черное? Может, оно наоборот совсем.
– Тут всегда так темно? – наконец спросила поляница.
– А духам свет без надобности, – откликнулась Василиса. – Им и в потемках ладно. Даже лучше, чем на свету. А гости с Яви тут редки.
Синеглазка только поежилась.
Огромно и удивительно оказалось Навье Царство. Бескрайние просторы его ни в какую сторону не кончались, и только Тропа Мертвых тянулась путеводной нитью. Шли путники лесами дремучими. Шли болотами вонючими. Чудищ видали и духов волшебных, но не смотрели в их сторону, от главной цели не отвлекались.
Долго так пришлось шагать. Часы. Возможно, целые дни. Никто не мог сказать, сколько уже минуло времени. Есть хотелось, но выносимо. Спать хотелось, но выносимо. Иван бы охотно прилег и вздремнул, но остальные нещадно его подгоняли.
Прошли мимо каменного идола. Изображал он старца с посохом и повязкой на глазах, а у левой его ноги сидел ворон. Иван спросил, кто это – ответа не последовало. Ни Яромир, ни Василиса идол не признали. Разве что Синеглазка предположила, что сие Чернобог, но так, просто чтобы не смолчать.
