– А ты зачем мне его под нос суешь? – отшатнулся князь. – Это что за корешок такой?
– Да это Петров батог. Ты пожуй, он бодрости прибавляет.
Князь с сомнением пожевал сушеный корешок. Был тот горек и неприятно пах, но в голове и вправду словно прояснилось.
Глебу же всю ночь спать не довелось. И пытался прикорнуть хоть на часок, да все шли, стучались со всякими заботами.
В Тиборске за последние дни вооружили всех мужчин и даже некоторых женщин. Выставили на защиту всех, кого только могли – и все равно на многое не надеялись. Понимали, что запереться и держать осаду долго не выйдет.
Это против обычного ворога Тиборск – что орех в скорлупе. А Кащей придет – так велеты ворота вышибут, Змей Горыныч огнем с небес пожжет. Город большей частью деревянный – запалят со всех сторон, тяжко будет.
Чтобы хоть как-то уберечься, спешно запасали воду. Чаны везде поставили, кадки, ведра. Крыши мокрой соломой выстлали – немного проку, а все лучше, чем ничего.
Песок бы не помешал. Да где ж его взять столько в начале весны?
– Что слышно? – спрашивал Глеб на ходу у Бречислава. – Башкиры да поляницы подоспеют ли?
– Гонцов отправили, – ответил боярин. – Но ждать нечего. Никак не поспеть им вовремя, княже.
– Значит, будем стоять сами. Ты, Бречислав Всеславич, здесь оставайся, за детьми и женами нашими присматривай. На тебя город оставляю – больше не на кого.
– Надежен будь, княже, – кивнул боярин. – Пригляжу. Ты только уж сразу за стены-то не кидайся, обожди.
– Не вчера родился, – поморщился Глеб.
Он торопился. Время утекало, как вода сквозь пальцы. И то ладно еще, что Змея Горыныча в небе пока не видно – это не войско еще, а пена на волнах. Крыло татаровьев, крыло людоящеров, еще что-то разрозненное…
И дивии. Железная стена дивиев. Вот медленные они, неповоротливые, а к тиборским стенам подоспели среди первых. Видно, потому, что шли прямо вперед и только вперед, не распыляясь по малым деревенькам, не отвлекаясь на татьбу и похоти.
За дивиями виднелась еще и перевозная махина. Страшных размеров стенобитный баран. Подвешенный на железных цепях, вылитый из чугуна, он мог не то что ворота – сами стены тиборские размолотить.
Под стать барану были и баранщики. Три огромных велета, Горыня, Дубыня и Усыня. Каждый в два человеческих роста, с непомерной тяжести оружием за плечами.
Их секиру, палицу и меч обычному человеку и не поднять, пожалуй.
– Сколько ворота продержатся, коли эти ударят? – мрачно спросил Глеб воеводу.
– Да нисколько, – с горькой честностью ответил Самсон. – С первого раза вышибут. Конечно, попробовать можно не подпустить… Горыныч-то не прилетел пока…
– Ага, – кивнул князь, высматривая средь поганых бояр и воевод.
Самого царя Кащея там тоже не было. Не соблаговолил явиться. Дивиев, татаровьев и людоящеров вел его старший воевода – могучий Тугарин Змиуланович. В косую сажень ростом, в шлеме-шишаке, с огромной зазубренной саблей, он восседал на таких размеров жеребце, что велету впору.
Еще князь заприметил длиннобородого карлу. Судя по богатой одежде, был то важный боярин. А судя по тому, что он парил в воздухе – еще и колдун.
– Джуда, проклятый… – пробурчал волхв Всегнев. – К Кащею переметнулся, выродок…
– Знаешь его? – повернулся Глеб.
– Не знаю и знать не хочу, – отрезал Всегнев. – Ты бы стрельцов кликнул, княже. Пущай собьют пташку-то.
Джуду и без того уже взяли на прицел. Шесть гридней разом достали стрелы из тулов – да не простые, а травой колюкой окуренные. Все прямо в карлу угодили, ни одна мимо не прошла.
Угодили – и запутались. Бородища Джуды взвилась, точно живая, прикрыла хозяина от стрел. Те застряли в волосах, а потом колдун встряхнулся – и все осыпалось.
– Вохь уоп’куа! – ругнулся на непонятном языке колдун, швыряя в стрельцов дымящийся кувшинчик и тут же отлетая подальше. – Ввум-ай йохь дитх!
Дым из кувшинчика выметнулся во все стороны – и целая дюжина человек истошно закричала. Царапая себе лица, ничего не видя, они заметались, сталкиваясь и падая.
– Кке-ке-х-хе-хе-е!.. – мерзко засмеялся Джуда, отлетая прочь.
– Ростом с вершок, а как нагадил! – зло покривился Самсон. – Еще стреляй в него, ребятушки!
Новые стрелы Джуда тоже отвел собственной бородой. Еще и покривился глумливо – дурачье, как есть дурачье! Надеются сразить могучего Джуду из обычных луков! Они бы еще кетменями в него пошвырялись, неразумные!
Вернувшись к своим, старый колдун хохотал еще долго. Аж трясся от смеха, пересказывал Кащеевым слугам подробности.
Увы, взирали на него недоуменно, слов не понимали. Мало кто здесь знал цова-тушский, родной язык Джуды. Еще меньше говорили на древнем и прекрасном каджвархвали. Кащей приставил к нему толмача из татаровьев, но тот где-то затерялся.
Джуда этих косоглазых и не различал толком.
– О чем лопочет этот полулюдь? – гортанно спросил Тугарин.
– Восхваляет твое мудрое руководство, о каган, – ответил нашедшийся толмач. – Нижайше просит известить, что запершиеся за стенами не сильны и не смогут долго тебе сопротивляться.
– Без него знаю, – ответил людоящер. – Эй, громадные! Сюда идите!
Над ним нависли три велета. Огромный Тугарин рядом с ними был так же мал, как карла Джуда – рядом с ним.
– Первыми пойдете, – велел им каган. – А мы уж за вами, когда вход отопрете.
Бросать в бой своих ящеров Тугарин не спешил. Здесь, в закатных землях, весна началась недавно, ночи еще студеные, да и дни не теплы. Людям, с их горячей кровью, это все равно, а вот у ящеров кровь холодная, им зимой биться несподручно. Стынут они, движутся медленней, соображают туго.
Но зима закончилась. И хотя до летней жары еще далеко, людоящеры уже боеспособны. Стоят в строю, словно легионеры древнего К’Наа. Когда Тугарин был мал, мать порой говорила ему сказку о этом королевстве ящеров.
В детстве Тугарин мечтал однажды его возродить. Вернуть былую славу. Снова воздвигнуть крепости на вершинах гор и смело устремить взгляд в небеса. Построить волшебные корабли, что умеют полететь к самим звездам.
Начало этой мечте будет положено сегодня. Вот этими тремя великанами, одетыми в шкуры. Дубыня и Усыня тяжело шагали вперед, катя исполинский баран, а Горыня прикрывал их щитом. Шкуры велетов толще медвежьих, но если стрела угодит в глаз или окажется отравлена – придется плохо.
– И-эх!.. – грохотал Дубыня, набирая разгон. – Раз, два!..
– У-ух!.. – вторил ему Усыня. – Три, пять!..
– И четыре! – встрял Горыня. – Четыре забыл!
Не очень умны были эти братья. Горы сворачивали. Дубы с корнями вырывали. Реки запруживали. А вот умом похвалиться не могли. Может, и впрямь еще и кровь асилков в них текла.
