– Конечно, издеваюсь! – разозлился волхв. – Ты на небо посмотри! К воздуху прислушайся! Вы, городские, ничего вокруг не видите, ничего вокруг не слышите! Когда Змей Горыныч летит – это как гроза приближается! За десять поприщ слышно… коли слышать умеешь.
Филин угукнул и уставился на отца Онуфрия. В его желтых глазищах архиерею почудилось осуждение.
– Ну все, довольно! – хлопнул в ладоши князь. – Устроили тут свару! Воевода, гонцы к Бречиславу отправлены?
– Ясное дело, княже, – пробасил Самсон. – Уж верно позаботится, устроит все должным образом.
– Надеюсь, – кивнул Глеб. – Так что и мы отходим.
На боярина Бречислава он полагался. Надежней него человека не знал. Батюшка, когда помирал, особливо сыну наказывал – Бречиславу верить всегда, слушаться во всем. Он уж точно не предаст, из казны не украдет и глупостей не наделает.
Но вывести целый город – задача нешуточная.
Глеб казнил себя за то, что не сделал этого раньше. И ведь хотел же. Пытался. Еще седмицу назад распорядился – уходить всем поелику возможно спешно. На закат. Кащей придет – никого не пощадит.
Но разве его послушались? Русский народ – он же известно какой. Пока дождь не хлынет – скирду не прикроет. Кто-то действительно уходил, но большая часть так и сидела на своем хозяйстве.
Надеялись, что пронесет. Что отсидятся за стенами. Что справится с бедой князь-батюшка.
Надо было, конечно, не словами увещевать, а пинками выгонять. Но не прибег Глеб к такому – других забот хватало.
Теперь-то уж, конечно, бегом побегут. Да поспеют ли, прежде чем Кащей в город войдет?
А Глебу сейчас войско хотя бы собрать, дружину. Бои-то еще идут. Кащей своих тварей хоть и к ноге подозвал, да они тоже не могут все сразу отойти. Там людоящеры с кем-то секутся, там татаровья скачут, там дивии во рвах застряли.
Да и кроме дружинных на поле брани немало вышло просто житных людей, смердов с оружием. Как их тут оставишь? Тоже вои, хоть и не особо гожие.
Раненых опять же прибрать надо. Мертвых уж не похоронишь, но хотя бы о живых позаботиться.
С этим торопились как могли. Помогали идти тем, кто еще мог, сажали на коней. Кто не мог – волоком тащили. Избушка бабы-яги подбежала – загрузили в нее две дюжины самых тяжких. Овдотья Кузьминишна сразу принялась над ними хлопотать.
– Давай, бабусь, езжай вперед! – наказал ей Глеб. – Дружина, на-конь!.. Шагом!..
Гридни двинулись прочь. Подальше от Тиборска и от Кащеевой рати. Шли и впрямь шагом, оглядываясь – чтоб не бросился поганый на город, чтоб за ними погнался. Еще и чеснок за собой щедро сыпали – колючки железные из трех штырей. Коли погонятся – так немало коней ноги распорет. Да и пеших, даст бог, сколько-то охромеет – все польза.
Но Кащеево войско с места не трогалось. Именно здесь бессмертный царь приказал разбить лагерь. Не во взятом городе, как ожидали многие, а в трех поприщах от его стен, на приметном холме. Объявив его местом сбора, Кащей созвал своих воевод – выслушать, кто в чем отличился.
Хан Калин, Соловей-Разбойник, Невея Мертвящая, Великий Тодор, Сам-с-Ноготь и Яга Ягишна отчитались один за другим – и каждый удостоился равнодушного кивка. Возложенные на них задачи они исполнили в точности.
А вот Тугарин Змиуланович обласкан не был. Вперив в него ледяной взгляд, Кащей Бессмертный произнес:
– Для чего ты вышиб ворота? Разве я не велел тебе просто окружить город?
– Мы выманили теплокровных наружу и раздавили их в чистом поле, – рыкнул людоящер. – Если бы ты не отозвал нас – я бы уже насадил на пику голову их кагана.
– И сколько своих витязей ты потерял?
Тугарин молча показал руку. Та была испещрена крошечными бороздками. От локтя к запястью струились кровавые ниточки.
– Исканкер, – глухо ответил Тугарин. – Армагет. Ордек. Тарбазог. Истурик. Энгерет. Ырмед. Не стану перечислять всех, дабы не утомить тебя. Они сражались честно. Не показывали спин.
– Это были напрасные потери, – равнодушно ответил Кащей. – Ты поспешил. Не было никакой нужды устраивать это сражение. Я хотел устроить показательную казнь – быструю и страшную.
– Прости, мой царь, – невольно хлестнул языком по губам Тугарин. – Я не разгадал твоего замысла. Полагал, что мои ящеры и будут этой казнью.
– Впредь не ошибайся так. Я придал тебе в помощь Джуду, Очокочи и Кобалога – где они? Несдобровать тебе, коли кто из них погиб.
– Все живы, мой царь, все живы, – раздраженно ответил Тугарин. – Бородатый полулюдь летает за облаками, доглядывает за русами. Кобалог… Кобалог… а где Кобалог?! Куда делся этот ком засохшего дерьма?! Аркабагэ!!! Д’э д’ха, т’ари Аркабагэ!!!
К нему подлетела юная людоящерица в шлеме-шишаке. Испуганно телепая раздвоенным языком, она торопливо забормотала. Тугарин выслушал ее и мрачно сказал:
– Кобалог провалился в большую яму с кольями, мой царь. У самых городских ворот. С ним все хорошо, но выбраться сам он не может. Сейчас его вытаскивают дивии и мои ящеры.
– Пусть поспешат. А где Очокочи?
– Эм-м… вон он… – неохотно указал Тугарин.
Очокочи и сам уже бежал к Кащею. Визжа и булькая, он пал перед царем нежити на колени и отчаянно завращал глазищами.
Выглядел рикирал дак ужасно. Меч из живота он все же вырвал, но без нижней челюсти вид стал иметь кошмарный и жалкий. Любой другой на его месте давно бы помер, но эта вернувшаяся из могилы тварь каким-то образом все еще жила, дышала.
Кащей Бессмертный смотрел на него несколько секунд. Прикидывал что-то про себя. Потом коротко бросил:
– Покричи.
Очокочи попытался. Изо всех сил стараясь угодить, он выдал изуродованным горлом все, что мог… но был то лишь хриплый свист. И брызги вязкой крови.
Смахнув с щеки одну из капель, Кащей безжалостно произнес:
– Итак, ты снова оплошал. Я потратил немало сил, чтобы вернуть тебя из мертвых, а ты в первом же сражении потерял голос и сбежал. Я не думаю, что ты еще будешь мне полезен.
Костлявая рука метнулась быстрее молнии. Бессмертный царь схватил Очокочи за шею, вскинул кверху, как котенка. Трухлявый старик легонько встряхнул эту тушу, потряс… и оторвал остатки головы.
– Скормите Горынычу, – распорядился он. – Мне это существо боле не потребно.
– ТЫ ОЧУМЕЛ, СТАРЫЙ? – раздался страшный рев из трех глоток разом. – Я ТЕБЕ ЯМА ВЫГРЕБНАЯ, ЧТО ЛИ? САМ ЭТУ ГНИЛЬ ЖРИ.
Кащей поднял голову, встречаясь взглядом с тремя парами глаз. Было вокруг так шумно, так лязгало и гремело многотысячное войско, что даже Змей Горыныч ухитрился притопать незаметно. И выглядел громадный дракон не то что сытым – обожравшимся. Пузо раздулось, как у боярина на пиру.
Многими днями летало чудище по Тиборскому княжеству. Пламя с небес обрушивало, целые села сжигало.
