И кормилось. Птицей, скотом, да и людьми тоже. Змей Горыныч не выбирал, всеми пастями хапал.
– Переборчивый ты слишком стал, – сухо произнес Кащей. – Избаловал я тебя.
– Я и раньше тухлятину никогда не ел, – проворчала левая голова.
– Я тоже, – добавила средняя.
Правая почему-то смолчала. А остальные две с подозрением к ней развернулись. Уставились немигающим взглядом.
Тугарин же Змиуланович смотрел на Кащея исподлобья. Думал о том, что и впрямь не очень себя проявил сегодня. Русичей-то он разбил, конечно, Тиборск взял… ну, может прямо сейчас взять, в любой момент.
Но потерь действительно вышло больше, чем могло бы. Людоящеров и татаровьев сколько-то пало, дивиев какое-то число повредилось слишком сильно. Иные совсем сломались.
Кобалог опять же провалился – его теперь не меньше часа выволакивать. Очокочи сдох. Разве что Джуда нимало не пострадал – но в этом заслуги Тугарина нет.
Конечно, двое остальных тоже не по его вине в беду попали. Кобалог сам рухнул, шар скудоумный. И Очокочи сам свой поединок проиграл. Тугарин им не нянька, сопли подтирать обязан не был. Вины перед Кащеем за ним нет.
А что в битву раньше времени вступил – так на то он и воин. Царю Кащею он подчиняется, но не прислуживает, решения принимать и сам может. Полновластный каган все-таки.
А всякие хитрости да подлости Тугарину никогда по сердцу не были. С честью ящера такое несовместно. Поединок должен быть на равных – грудь в грудь, глаза в глаза, клинок на клинок. Тогда боги и укажут, кто достойнее. Кому дальше по земле ходить, а кому в нее навеки лечь.
– Готовьте войско к отдыху, – велел Кащей. – Здесь стоять будем.
– Прикажешь занять город, батюшка? – спросил Тугарин.
– Нет. От их города мне ничего не нужно.
– А что с бегущими русами прикажешь? Преследовать?
– Нет, – отрезал Кащей. – Они же только этого и хотят. Специально заманивают, чтобы мы бросились за ними и оставили в покое город. Не бывать по сему. Кащей не оставит вживе ни человека, ни скотины.
– Да они же тогда сбегут, – угрюмо сказал Тугарин. – Разве так годится?
– Далеко не сбегут. Сегодня к вечеру Глеб Берендеич станет князем без княжества. И на помощь к нему никто не придет. Всеволод Большое Гнездо сейчас осаждает Пронск под Рязанью. А прочие князья далеко и им нет дела до бед Тиборска. Вся Русь нынче – змеиный клубок, который только и норовит сам себя перекусать. И нам это на руку. Хек. Хек. Хек.
– Но они же сбегут, – повторил недовольно Тугарин.
Кащей уставился на него ледяными буркалами. Твердолоб каган людоящеров. В битве стоек и Кащею предан, но твердолоб.
Однако в чем-то он прав. Не стоит все же отпускать Тиборского князя. Он еще может сплотить вокруг себя русов. Может доставить ненужные неприятности.
Но гнаться за ним всем войском – глупо. Слишком оно огромно, неповоротливо. А посылать отряд-другой – так у Глеба тоже людей не горсточка. Тугарин его дружину потрепал крепко, но минимум три четверти еще цело. Малой силе они отпор дадут.
– Кобалога еще не вытащили? – спросил Кащей. – Ладно. Тогда ступай-ка за ними ты, Горыныч. Поохоться.
– Сыт я, – лениво рыгнула средняя голова. – Не хочу.
– Не перечь мне, – ответил Кащей. – Можешь не есть, просто пожги.
– Эх, столько мяса зря пропадет… – проворчала правая голова.
Однако дальше перечить царю нежити Змей Горыныч не стал. Трехглавое чудо-юдо выпрямилось во весь свой десятисаженный рост, изрыгнуло пламя и затопало по полю, ища удобное место для взлета.
– Войском Горыныч займется, – кивнул Тугарин. – А с городом-то что делать прикажешь, батюшка?
– Городом тоже займемся, – ответил Кащей. – Приведите Вия.
Глава 22
Над краем ямы показался огромный бурый ком. Он чуть заметно шевелился и неистово клацал сразу несколькими пастями.
Кобалог, Адская Голова, доставил хлопот своим спасателям. Полсотни дивиев тянули за канаты сразу с шести разных сторон – и только так удалось извлечь чудовище из ловушки.
Разумеется, он их даже не поблагодарил. Кобалог не ведал сердечности – ибо не имел сердца. Едва снова обретя почву под круглым своим туловом, он тут же покатился прочь, в лепешку раздавив одного дивия.
Со стен за этим наблюдали со страхом. Почти все защитники Тиборска сейчас там – в поле, отрезаны от города Кащеевыми полчищами. И если те войдут в выбитые ворота… кто им помешает?
Но они не входили. Наоборот даже – отступали все дальше. Небозем сплошь покрылся пылающими кострами, шатрами татаровьев и шалашами людоящеров… но сам Тиборск их словно вовсе не интересовал.
Между городом и лагерем нелюдей кружились навьи. Клубились призрачные мары. Шли в каком-то безумном хороводе шуликуны. А в самой середке этой пляски стоял сам царь Кащей.
И земля рядом с ним вспучивалась. Оттуда показалась огромная как котел голова. За ней появилось и волосато-чешуйчатое, покрытое жирной черной грязью тулово. Пара толстенных ножищ. И из-под железной личины, прибитой гвоздями прямо к коже, донеслось:
– Кто меня звал? Кто звал Вия?
– Все я же, отец, – ответил Кащей. – Все затем же. Ты помнишь, о чем я тебя просил?
– Да… Ты хочешь, чтобы я помог тебе убивать… Хочешь уничтожить все человечество…
– Не все, – ответил Кащей. – Но крупную его часть. Значительную. Человечество слишком долго жило под полуденным светом. Считало, что так будет всегда. Но пора им увидеть ночь.
– И для этого тебе нужен я… – гулко молвил Вий. – Но моя власть не безгранична… Я давно уж не могу творить все, что пожелаю… Я – лишь тень былого могущества…
– Мне хватит и тени. То, что мы сделаем, станет устрашением. Люди должны увидеть мою силу воочию. Увидеть и задрожать. Когда они порядком наберутся страха, когда расползутся по норам, боясь моего взгляда, тогда я остановлюсь.
– Я обещал – и я помогу… – устало вздохнул Вий. – Что мне уничтожить сначала?
– Город перед тобой. Сожги его дотла, отец. Надеюсь, у тебя еще достанет для этого сил?
– Надеюсь… надеюсь… Я Старый Старик, и мои силы уже не так велики, как раньше… но еще на десяток-другой городов меня должно хватить… Повели своим слугам отпереть мне очи…
Два татаровьина подступили с парой вил. Стараясь держаться как можно дальше, они подцепили веки, что свисали у чудища до самой шеи.
Те оказались страшно тяжелы. Татаровья закряхтели, уперлись ногами в землю, едва-едва поднимая мясистые лоскуты.
– Вижу!.. Вижу!.. – возвестил Вий, устремляя к городу слепые очи.
Через мгновение те распахнулись.
Из-под облачных бровей и ресниц метнулся молниеносный взор – и с ним явились смерть и пожары.
