Из очей Вия не хлестал огонь. Не лился жгущий свет. Вий просто смотрел – и созидал смерть.
Все живое под этим взглядом умирало. Все мертвое – загоралось. Даже камни трескались и рассыпались в песок.
Тиборские стены превратились в пыль первыми. Рассеялись по ветру. За ними укрепления, дома – все становилось пеплом. Терема вспыхивали, как сухие лучины. Избы просто исчезали, как не было.
Колокола на маковках церквей призывно гудели… но недолго. От страшного жара они раскалялись, оплавлялись, падали наземь и разбивались.
Взор Вия стирал город, как кипяток стирает ледышку.
Тиборск не сгинул мгновенно. Вий и впрямь уже не был так могуч, как в древние времена. Часть жителей успела даже спастись, выскочить из этой адской печи – но было их ничтожно мало. Большинство погибло под рушащимися крышами, сгорело в бушующем пламени, обернулось прахом и развеялось.
И когда Вий наконец сомкнул вежды – Тиборска не было. На его месте осталось голое поле. Проплешина без единой травинки. В воздухе повисло облако дыма – тяжелого, густого.
– Добейте тех, кто уцелел, – бесстрастно приказал татаровьям Кащей. – А ты, отец, можешь отдыхать. Снова ты мне понадобишься, когда дойдем до Владимира.
Вия под руки повели прочь. Туда, где собралась основная его свита, где бесновались навьи, мары и упыри. Старому Старику услужливо подставили сиденье с подушками, прикрыли плечи теплой накидкой. Из-под железной личины доносилось хриплое дыхание – уничтожение целого города утомило даже Вия.
Кащей же отправился в другую сторону. Взобравшись на угольно-черного жеребца, он поскакал к основному стану, к татаровьям и нелюдям. Сегодняшний день прошел плодотворно – с Тиборским княжеством, можно считать, покончено. Остатки его дружины рассеет Змей Горыныч, а если кто и спасется – так то уже не войско.
Следующим станет княжество Владимирское.
Князь Глеб рвался изо всех сил. Два дюжих гридня заломили ему руки, удерживали на месте. Хрипя и стеная, Глеб смотрел на охваченный огнем Тиборск – и по щекам его лились слезы.
– Пустите, смерды, батогами забью!!! – ревел он в слепой ярости. – Шкуру на ремни порежу!!!
– Бессмысленно, княже! – отвесил ему легкую оплеуху Самсон. – В себя приди! Только сам зазря сгинешь!
– У меня же жена там!.. жена!.. – лепетал Глеб, глядя на уже догорающий город. – Елена моя…
– У всех жены, – сумрачно ответил воевода. – Моя Дунька тоже там была, княже. И матушка ветхая. Хорошо хоть, сын остался…
Молодой гридень стиснул плечо старика. Обычно Самсон не давал своему детищу потачек, никак не выделял среди прочих хоробров – но сейчас повернулся, обнял крепко. Борода стала солона от слез.
Да и не только у него. Почти вся дружина причитала не скрываясь. Выли в голос, кулаками по земле колотили, проклятия в небо посылали. Почти у каждого в Тиборске оставались жены, дети, родители, братья и сестры.
Всех стерло в порошок черным колдовством.
Когда Глеб чуточку опомнился, на висках у него заходили желваки. Кащей Бессмертный пришел не с войной. Он пришел с судным днем.
– Отступаем в Галич, – неживым голосом произнес князь. – Больше медлить незачем.
– Боярина Бречислава бы дождаться… – вякнул кто-то из задних рядов – да был обожжен такими взглядами, что тут же смолк.
– Нет больше боярина, – молвил Глеб. – Никого больше нет.
В последний раз он глянул даже не на руины – на место пустое. Всего час назад там был огромный город – с куполами, с теремами, с людьми русскими…
Всего час назад…
Теперь бегство началось настоящее. Кащей на приманку не клюнул, от города не отошел, за дружиной княжеской не погнался. Зря стояли битый час на холме, зря гарцевали, словно конь перед кобылой.
А увидев, на что этот изверг способен, никто уже и не хотел с ним в жмурки играть.
– Отходим!.. Отходим!.. – кричали десятники.
Кони были уже оседланы. Теперь их просто перестали придерживать. Без обоза и вьюков, один только вооруженный люд, тиборчане могли двигаться очень быстро.
А если Кащей и пустит вдогон своих всадников – то пускай! Вот уж отыграются на них обозленные витязи!
– Отходим!.. – продолжали шуметь тут и там. – В ряды стройся!.. стройся!..
В гаме и толкотне никто не заметил, что двое поотстали от остальных. Отец Онуфрий, преблагий архиерей Тиборский, и Всегнев Радонежич, последний волхв Даждьбога. Угольно-черный Фараон и снежно-белый Светозар понесли святых старцев обратно к городу… месту, где тот был.
Заметили это только князь с воеводой. Оставаясь в последних рядах, они глядели, чтоб никто не потерялся – и очень удивились, что волхв и архиерей вдруг скачут назад.
– Куда ты, Онуфрий Меркурич?! – схватил Фараона под уздцы Самсон.
– Зло страшное там буйствует, – тихо ответил архиерей. – Ни за что не могу терпеть более, чтоб гибли христиане, преданные мне от Христа моего.
– Ты мне эти штуки-то брось, владыко! – нахмурился князь. – Мне еще только тебя потерять не хватало! Кто мою дружину духовно окормлять будет?!
– Да и что ты там сделаешь-то? – добавил Самсон, указуя на покрытый кострами небозем. – Ты видел, а?.. Ну ты видел?
– Уповаю на того же милосердного Бога, который творит все по своей воле, – спокойно ответил архиерей. – Если он увидит непоколебимую нашу веру, от всех нас избавит.
Поспорил бы еще с ним Глеб, да времени не было. Не стал убеждать ни в чем – рукой махнул. Да и сам отец Онуфрий смотрел сурово, решительно. Ясно, что не отступит.
– Прощевай, князь, – перекрестил он Глеба. – Добрый ты пастырь народу своему. Оставайся таким всегда. А я поскачу, а то рожа эта язычная уже вона где!..
Всегнев Радонежич и впрямь ускакал далеко – и над головой его летел филин. Перекрестив напоследок и воеводу, отец Онуфрий пришпорил Фараона – и унесся следом.
Князь Глеб приложил ладонь ко лбу, с тревогой глядя, как уменьшаются фигурки старцев. Тронул было коня, чтоб самому поспешать за дружиной… и замер. Не веря глазам, он уставился на то, что появилось из тучи.
– Владыко, назад!!! – закричал он, срывая горло.
Поздно. С ревом, с грохотом сюда летел Змей Горыныч – и увидев двух всадников, он выпустил пламя. Целая огненная стена выросла на месте перелеска – и в ней исчезли волхв с архиереем.
Глеб резко развернул коня. Его Цезарь и без того храпел, грыз удила, с ужасом взирая на чудище. Три головы извивались на длинных шеях, сзади вытянулся зубчатый хвост, сверху распахнулись крылья-паруса, а под брюхом скрючились когтистые лапищи.
Над князем дракон прошел на бреющем полете. Палить снова огнем не стал – завидел остальных тиборчан. Войско в несколько тысяч приглянулось ему сильней, чем отдельный всадник.
