– Да поди знай, – пожал плечами Яромир. – Меня тогда еще на свете не было. Да и как тут судить? Коли прошел мор – так, может, он и без жертвы бы прошел. А коли не прошел – так, может, без жертвы он бы еще сильней стал?
– И то верно, – глубокомысленно кивнул княжич. – Домой воротимся, брату присоветую так поступать.
– Тебя за такое предложение архиерей от церкви отлучит, – сказала Василиса.
– И крестом охерачит, – добавил Яромир.
– Что сразу охерачит-то?! – возмутился Иван. – Я же к истокам вернуться хочу! К мудрости народной, что предками завещана!
Яромир прищурился, в который раз пытаясь уловить во взгляде Ивана скрытую издевку. Ан не было ее ведь.
Кажется.
– Ты не подумай, – сказал он. – Тут Пекло обустроено – оно не просто так. Через мучения здесь души очищаются. К новому рождению готовятся. А кто очистился – так тому у Нияна и не ад вовсе, а место благое… ну как благое… не Ирий, конечно. Но жить можно. Может, батюшка мой тоже тут обретается…
– А он у тебя грешник был, что ли? – удивился Иван.
– Грешники – это ваше, христианское, – поморщился Яромир. – Предки наши… да и твои тоже, к слову… они иначе жили. Добрый человек тоже может заложным покойником стать – а они живым вредят. Вот их в Пекле и держат, чтобы очищались.
– А заложные покойники – это кто?
– Нечисть злая, из людских духов народившаяся. Навьи, Лихорадки, Бабаи… Князь Ниян ими всеми верховодит.
– Ниян? – вскинула брови Василиса. – А Вий тогда кто?
– Тоже воевода как бы, – объяснил Яромир. – Судья мертвых. Под Нияном ходит.
– Ходил, – поправила Василиса. – Из собственных Вия уст я слышала, что Ниян давным-давно ушел. Нет его больше в этом мире.
– Конечно, нет, – усмехнулся Яромир. – Только не в этом мире, а в нашем, для живых. Его там особо-то и не бывало никогда. Он же здесь, среди мертвецов.
– Думаешь, Вий это имел в виду? – усомнилась Василиса.
– Ну а что ж еще? Ты ж чертог сама видишь.
– Но прочие-то боги все ушли.
– Ушли. Нечего им на Руси больше делать. Ниян тоже потом уйдет… самым последним. Когда уже и среди мертвых не останется тех, кому дороги старые боги.
– Как ночной сторож, – глубокомысленно заметила Василиса. – Уходит последним и гасит факелы.
– Да, сторож над царством ночи, над сонмищем мертвецов. И ты со мной лучше не спорь, я это сызмальства еще помню. Вий Быстрозоркий – боярин Нияна-Пекленца, судья мертвых и воевода над всей нечистой силой. А Ниян-Пекленец – боярин Чернобога Древнего, володыки всех мертвых и хозяина всего Навьего Царства.
– Вот и неправда, – возразила Василиса. – Ниян – это вовсе даже сам Чернобог и есть. Просто другое его имя, другая личина.
– Ну ты скажешь, – хмыкнул Яромир. – Может, князь Глеб да князь Всеволод – тоже один человек, а Тиборское княжество – просто такой кусок Владимирского? Разные они совсем, Ниян и Чернобог.
– А я вот иное слышала, – покачала головой Василиса.
– Да тебе-то откуда знать?
– А тебе?
– Может сходим, да сами посмотрим? – радостно предложил Иван. – Черный терем навестим, у Чернобога погостим!
– Не Чернобог там, а Ниян, – проворчал Яромир. – И нечего нам там делать, коли дуром загибнуть не желаем. Нам во-он в те чертоги. Терем Вия Быстрозоркого.
Мрачное обиталище то ли Нияна, то ли Чернобога, а то ли обоих сразу обошли стороной. Но даже окраины Пекла не были гостеприимны. Беспроглядная погибель висела в воздухе, и стенания слышались отовсюду.
Чертоги Вия оказались не так величественны, как у судьи мертвых. Тоже немалый терем, поболе тиборского кремля, но не так, чтобы горой нависать. И не из камня да железа, а из дерева. Словно множество толстых, потемневших от древности корней сплелись, соединились в этакую великанскую лачугу.
И над лачугой росло дерево уже живое. Дуб-исполин, о сотню саженей в обхвате, кроной в небеса уходящий… хотя какие тут небеса, в Нави? Он же подземный мир… наверное. Значит, не в небо крона уходит, а в потолок упирается.
И был дуб черен, как смола. Ни звука не издавал, хотя листва явственно шелестела. Словно не само дерево, а только его тень.
– Когда-то это было Мировым Древом… – вздохнул Яромир.
– Что еще за Древо такое? – спросил Иван.
– Величайшее на белом свете. Оно растет между мирами, соединяет их… Когда-то по нему можно было подняться в сам Ирий, побывать в диковиннейших местах… А теперь остался только малый пенек между Явью и Навью…
– По нему-то мы в Явь и выберемся, – добавила Василиса. – Прямо Кащею в чертоги.
Иван смерил дубище взглядом. Вот это ж ни черта себе пенек. Дерево-великан, на котором сундук Кащея висел, рядом с ним так, былинка степная.
Хотя обликом схожи. Не родня ли?
О том Иван и спросил. Яромир посмотрел на него досадливо и молвил:
– Конечно, родня. Я ж тебе еще тогда о том говорил. Два таких дуба было заветных – один на Буяне, другой в Кащеевом Царстве. Когда в Яви Мировое Древо совсем зачахло, захирело, кто-то выходил два малых ростка, отводка. Один корнями к Нави спустился, другой ветвями в Ирий потянулся. На Буяне Перуново древо росло, у Кащея… бес его знает, как Кащеево прозывается.
Вокруг громадного дуба высились медные светочи. Вместо факелов или лучин сияли на их вершинах алые шары – словно злые глаза. Среди них суетились создания некие – не то черти, не то бесы. Костлявые, мохнатые, с рожками. Головки крохотные, а носы длиннющие – ровно кукиши торчат.
– Шиши, – прошептала Василиса, присев за кустом. – Виева челядь. Ладно хоть, самого его дома нет.
– Как узнала? – спросила Синеглазка.
– Сферы красным горят. Значит, хозяин отлучился. Оно нам на руку.
– На руку-то на руку… да только как мимо шишей пробираться? – спросил Яромир. – Дюже их много.
– Да они мелкие ж, дохлые, – начал выпрямляться Иван. – Я ща как крутану мельницу!.. зашибу половину!
– А со второй половиной что делать думаешь? – осведомился Яромир.
– Еще раз крутану!
Яромир с Синеглазкой переглянулись и поцокали языками.
Василиса вовсе глаза закатила. Эх, сюда бы шапку-невидимку ее, в которой она по Костяному Дворцу вольной птицей гуляла! То-то смеху было бы, среди шишей незримо расхаживать!
Только вот нет у нее больше заветной шапочки. Отнял змий Тугарин и Яге Ягишне отдал. Верно, при ней она сейчас.
Да и не надеть одну шапку на четыре головы.
Ивана все же угомонили, а за шишами наблюдали не один час. Смотрели, как те ходят, как меняются караулы. Узнали немного – рогатые нечистики носились беспорядочно, как мураши. То вроде на месте замрут, путное что делают – а тут же вдруг задергаются, ровно припадочные. Иные дрались, пихали друг друга. Некоторые на дерево зачем-то карабкались, за кору цеплялись, да тут же и отпускали, обратно падали.
