– Мне наставница говорила, что у шишей умишка меньше, чем у твари насекомой, – шепнула Василиса. – Может, обхитрим их как-нито?
– Ну это ж ты у нас Премудрая, – шепнул в ответ Яромир. – Тебе и бабки в руки.
Василиса сердито прикусила губу. Хитроумный оборотень и сам был горазд на выдумки, но сейчас ехидно следил за ней, ожидал – что предложит новоявленная баба-яга?
– Шишей отвлечь можно, – наконец сказала она. – Они две работы разом делать неспособны. Коли их что займет – ничего иного уже и не заметят.
– Может, им клубок тогда кинуть? – предложил Иван. – Пусть играют, как кошки. Где ж он… где… ах да, он же в болоте утоп.
– У меня другой остался! – вспомнила Синеглазка.
– Клубков у нас на всех не хватит, – отмахнулась Василиса. – Им бы лучше… дайте-ка подумать…
– Да что тут думать? – выпрямился Яромир. – Я их за собой уведу. А вы лезьте.
– А ты-то как же?! – воскликнул Иван.
– Да меня-то шишам не поймать. Вернусь от них и догоню вас. Ну, готовьтесь!..
Оборотень кувыркнулся через голову, поднялся огромным волком и выскочил аккурат перед деревом. Завыл-заголосил насмешливо, хвостом задергал, разве что на задние лапы не встал.
Шиши обернулись все разом. Замерли на секунду-другую, таращась на явившегося вдруг зверя, а потом все разом же к нему и кинулись. С визгом, с воплями.
Было их не менее чем с полсотни. Ростом малы и в плечах узки, но злобны и бесстрашны. Догонят если, набросятся – так растерзают и оборотня.
Но Яромир, понятно, не стал дожидаться. Только хвостом вильнул в одну сторону, а сам скакнул в другую – и ну бежать!.. Припустил что есть мочи, едва лапами земли касаясь.
С минуту так бежал, потом обернулся – а шиши-то уж поотстали, растянулись. Иные вовсе уже остановились, назад поворотили.
Тогда и Яромир приостановился. Нарочито лапой о кочку запнулся, споткнулся вроде как. Даже взвыл болезненно, прихрамывать начал.
Вот уж глаза-то у шишей разгорелись! Так они завопили, точно клад нашли. Помчались что есть духу – даже и те, что поначалу у дерева остались.
Тут-то Иван, да Василиса, да Синеглазка к дубу и кинулись. На шум из трещин меж корней высунулись еще четверо шишей – да то уж не беда была. Двоих Иван кладенцом посек, одного Синеглазка саблей рубанула, а последний сам спрятался поглубже, заверещал по-заячьи.
– Вылезай, собака, вылезай! – замахал мечом княжич. – Отведай булата русского!
Шиш не вылезал. А вот корню дубовому худо пришлось. Щепки летели, ровно под топором дровосека. Василиса, возмущенно на такое глянув, ахнула:
– Ты что творишь, бестолочь?! Один заветный дуб загубил, еще и другой хочешь?!
– Оставь ты его, Ваня! – добавила и Синеглазка. – Мы тут за этим, что ли? Там Яромир уж вернется вот-вот, а мы тут копаемся!
Иван неохотно, но все же оставил бедного шиша. Ударил только последние два раза – уже просто из упрямства. Показать чтоб – не по бабьему велению он это делает, а потому что сам так захотел.
И последним-то ударом он корень как раз и перерубил! Огромный тот был, древний, каменной почти твердости – да меч Самосек тоже не в деревенской кузне родился.
Василиса аж вскрикнула тоненько. Но тут же смолкла – увидела, что из того корня льется. Воды струйка – самой обычной на вид.
Только баба-яга молодая в ней гораздо большее увидела. Она резво достала из котомы лагунец, выплеснула из него молоко и подставила под струю.
Очень осторожно, стараясь не коснуться воды пальцами.
– Это что? – заинтересовалась Синеглазка.
– Мертвая вода, – коротко ответила Василиса. – Не трогайте.
– А то помрем? – догадалась поляница.
– Помереть не помрете, но и живыми не будете. Мертвая вода в нежить обращает.
– Ишь ты, говна какая! – выпучил глаза Иван. – И зачем она такая нам?!
– Дурак ты и есть дурак, – презрительно глянула на него Василиса. – Если мертвую воду вместе с живой использовать, можно мертвого воскресить. Живая же есть у вас?
– Есть, – кивнул Иван. – Нам дедушко Всегнев полный лагунец в дорогу налил.
– Вот и береги ее пуще глазу!
– Хватит, полезли! – дернула Василису Синеглазка. – Яромир бежит!
Оборотень и вправду уж возвращался. Изрядно он за собой шишей поводил, но не вечно же. Как заметил, что им совсем уж надоело, что многие назад уже бредут – так и сам повернул.
Василиса едва успела закупорить лагунец. Иван вскинул ее кверху, подсадил. Синеглазка забралась сама, полезла кое-как по стволу. Благо был дуб так огромен, что в трещины вся ладонь входила, вся ступня проваливалась.
– Эге-ге-ге-ей!.. – раздалось снизу. Яромир сходу кувыркнулся, обернулся полным волколаком и полез по стволу, цепляясь когтищами. – Вы чего копались столько?!
– Мы мертвую воду нашли! – похвастался Иван.
– Ну молодцы, конечно, – похвалил Яромир. – Только лезьте быстрей!
И то сказать – снизу дуб облепили шиши. Они карабкались, точно белки – и древолазы из них оказались отменные. Расстояние быстро сокращалось.
Вот уже один взмахнул лапой, схватил почти Ивана за сапог. Тот пнул шиша в рожу – да не попал.
– Не трожь сапоги, скотина! – крикнул он. – Я уж терял одну пару! Второму разу не бывать!
– Богатырь, Ваня, настоящий богатырь! – похвалил Яромир насмешливо.
Он лез быстрее всех. Уже успел опередить Василису, вернуться обратно, перегрызть глотку одному шишу и швырнуть его в кучу других. Матерый оборотень был здесь, словно рыба в воде.
Вот остальным приходилось потруднее. Особенно Синеглазке. Поляница выросла-то в степи, в лесах бывала редко, по деревьям отродясь не лазила. Василиса и то справлялась лучше, хоть и не богатырка.
По счастью, шиши вскоре оставили преследование. Сначала вроде медленней стали карабкаться, а потом вовсе заверещали, завопили и двинули обратно.
А сверху что-то забрезжило. Свет какой-то – да все ярче, ярче!..
– Это мы уже к Яви подбираемся?.. – спросил недоверчиво Яромир.
– Да нет, рано еще… – ответила Василиса. – Непонятное что-то…
Глава 24
Огонь пылал со всех сторон. Дымило и чадило так, что не продохнуть. Пламя Змея Горыныча было так горячо, что раскаляло сам воздух.
Но два белобородых старца каким-то образом оставались живы. Отец Онуфрий и Всегнев Радонежич сидели в седлах, озирались – и даже тепла не чувствовали. Их озарило сиянием, и страшный драконов огонь бессильно его лизал.
– Твое колдовство, язычник? – с неприязнью спросил архиерей.
