К чему такой кого-то присушивать? Ей просто улыбнуться достаточно.
Ан не все так просто оказалось. В личном с Глебом разговоре князь Петр поведал, что кое-что и в самом деле было. Феврония – она же не из благородных. Не княжной родилась, даже не боярышней. Была дочерью простого древолазца, жила в лесной хижине, травы ведала. И когда Петр Юрьевич заболел проказою после убийства огненного змия – то явился к ней за помощью. Люди посоветовали.
Феврония успешно его исцелила. Да только не за так. Еще до того, как лечить начала, выговорила себе награду. И не пустяк какой захотела, не корыто новое или избенку хотя бы. Пожелала стать полновластной княгиней, усесться на муромском престоле рядом с Петром.
Как законная супруга, разумеется.
– Ой, да не бреши! – перебила на этом месте Феврония. – Люди еще подумают, что все так и было!
– А что, разве не так? – возмутился Петр.
– Да не совсем так! Ты ж ко мне чуть не на коленях приполз! Просил-молил от струпьев избавить! И сам же первым брякнул: коли вылечишь, женюсь, княгиней сделаю!..
– А ты что?!
– А я что? – пожала плечами Феврония. – Я и ответила: ну женись мол, коли люба. В шутку больше.
– В шутку, ага…
– А что мне, отказываться было, коли предлагают? Ты мужчина-то видный, молодой, собой хорош. С достатком. Князь опять-таки, не хвост мышиный. Ты мне покажи такую, чтоб отказалась на моем месте-то! Вот покажи!
– Ну что ты начинаешь-то сразу! – поджал губы Петр. – Я же от своих слов не отказывался. Пообещал жениться – и женился.
– Женился он, как же, – хмыкнула Феврония. – Пообещал жениться, да сбежал, слово княжеское порушил.
– Так вы ж женаты вроде, – сказал Глеб.
– Так он опосля вернулся, когда сызнова проказой захворал! Все сначала начинать пришлось!
– А все оттого, что ты мне один струп не долечила, – проворчал Петр. – Знала, хитрая.
– Да не заметила я тот струп окаянный! – вспылила Феврония. – Не заметила! Он же у тебя на причинном месте был, а я туда лезть застеснялась! Вот коли б ты, как обещался, сразу меня в жены взял, так я бы сразу-то и заметила, да сразу бы и вылечила! А так сам себя и виновать!
Пришли под Кострому и другие князья о дружинах. Черниговский, Смоленский, Полоцкий, даже далекий Киевский. Прислали по зову Всеволода рати все города княжества Владимирского – Суздаль, Тверь, Ростов, Переяславль. Явились ополченцы из городка Белоозеро.
Возвращались и разосланные Глебом по всем краям богатыри. Лучшие его хоробры, первые среди первых. Один за одним – и все не в одиночку.
Воротился из Новгорода Васька Буслаев. И с щедрыми гостинцами воротился. Мало того, что новгородское купечество снарядило ему целый обоз оружия, да табун боевых коней, да прочих кормов несметно. Буслаев привел по Итилю еще и пятьдесят ушкуев – быстрых парусных лодочек с медвежьими головами на носах.
И не порожни были ушкуи. На каждом плыло по тридцати человек – тертых новгородских ушкуйников. Ходили они и по Волхову, и по Шексне, и по Итилю. По морю Варяжскому плавали, свейскую столицу сожгли и разграбили. И даже до Кащеева Царства добирались когда-то, серебра и мехов искали во главе с Ядреем-воеводой.
Ушли оттуда, правда, несолоно хлебавши. Получили тумаков от нелюдей и дивьих людей, да и бежали, сверкая пятками. Многие так навеки там и остались.
Но теперь, спустя четырнадцать лет, они вновь собрались с силою и двинулись отомстить. Избрали на сходке Буслаева походным своим посадником, расселись по ушкуям и поплыли дать Кащею мзды.
И приплыли.
На берегу сразу стало особенно шумно, весело. Дым поднялся коромыслом. Ушкуйники принялись гулять по посаду, задирать житьих людей – а особо они обрадовались поляницам. Уже губищи раскатали, уже лапы потянули – да получили крутой отпор. Со степными богатырками речные ватажники раньше не встречались, каковы они в бою – не знали.
Теперь узнали. Одного ушкуйника поляницы даже забили насмерть, и князья немало постарались, чтобы не дать начаться междоусобице.
Всего-то днем позже после ушкуйников прибыли посланцы братства меченосцев во главе с Бэвом д’Антоном. Доблестные воины Христа явились по велению своего аббата Теодориха и великого магистра фон Рорбаха. И было их хоть не полчище, но тоже порядочно. Добротно все вооруженные, с конями запасными и рынделями.
И несмотря на всю свою куртуазность, они тоже принялись приставать к поляницам.
Вслед за меченосцами явились урмане. Совсем немного, всего сотни две, зато отборные. Они назвались йомсвикингами и заявили, что давно уже затевали этот поход.
– Мы направляли в крепость мертвого конунга-чародея своего соглядатая, – гортанно говорил Глебу и Всеволоду их предводитель. – Его звали Бьярни Струт-Харальдссон, и он был хитер, как сам Локи. Мы поручили ему доподлинно вызнать планы врага. Да вот… не вернулся Бьярни. Напрасно мы прождали. А услышав, что собираете вы войско, Глейф и Виссавальд, мы решили дольше не ждать. Это будет славная битва. Возможно, тот самый Рагнаради, что предсказала вёльва.
– Насчет Рагнаради не знаю, – осторожно ответил Всеволод. – Но коли ты тоже хочешь с Кащеем сражаться – я тому рад. Мой тиун покажет, где твоим людям разместиться.
И еще приходили люди. И еще. Приехал на своем великанском буром коне Илья Муромец – этот, правда, приехал один. На его призыв откликались во многих княжествах, и немалый вклад он внес в собирание войск – но теперь вернулся и сам.
Поджимает уже время-то – Кащей, слышно, с Тиборском почти закончил, полчища его уже на границе. Ярый он разорил, Кладень уничтожил – а от Ратича еще о прошлом годе только головешки остались.
Вот Галич разве что помилует, быть может. Кащею, верно, тоже давно донесли, что здесь ему теплую встречу готовят. Вряд ли он станет и дальше на мелкие городки отвлекаться.
Последней свою рать прислала Булгария. Царь Салим дольше всех собирался, поглядывал с опаскою на полуночь – не надумает ли Кащей вначале к нему заглянуть? Держава-то его рядышком совсем, за околицей буквально.
Как тут границы оголять?
И только когда злодей явственно двинулся к Владимиру, когда окончательно стало ясно, кто следующий, владыка булгар и башкир осмелился послать подмогу. Да зато уж и стала она самой из всех многочисленной – шутка ли, целая Волжская Булгария! Она, чай, побогаче любого из русских княжеств!
После того, как подошли булгары, под Костромой стало откровенно тесно. Никогда еще не собиралось на Руси такого огромного войска. Дружины множества князей, несметные городские и земские ополчения, булгары и башкиры, поляницы и ушкуйники, меченосцы и йомсвикинги.
Общим счетом – тридцать тем, три легиона. А то и три с половиной.
Всеволод Большое Гнездо даже сам иногда пугался, какая силища внезапно получилась. Верно говорят, что ленив русский медведь, неповоротлив и беззаботен, но уж коли разбудили – мало никому не покажется.
