И Великий Тодор еще. Этот в сторонке немного. Кащей ему не господин, а скорее товарищ ратный. Пособит Великий Тодор сколько-то, а там отбудет со своими гридями восвояси.
Явились на совет и горный карла Сам-с-Ноготь, а также старейшины хазар, самояди, караконджалов, шуликунов и черных муриев. Но эти все уже так, только ради приличий соблюдения.
Горные карлы сами воевать не будут, эти больше по части снабжения. А остальные не слишком многочисленны. Помощь и от них случится, конечно, но не такая, чтоб ход битвы переломить.
Старейшины ртов почти и не раскрывали. Речи вели воеводы. Хотя и сводились все их мудрые мысли к «налететь, ударить, завалить толпой». Ни о чем более сложном они и не помышляли.
Не особенно-то хороши воеводы Кащея в вождении ратей. Как бойцы – превыше всяких похвал. Калин сызмальства на коне, сызмальства с саблею. Тугарина средь людоящеров одолеть мог только Драхотопул-изгнанник. Репрев стал вожаком по праву сильнейшего. Про Соловья и говорить нечего.
А вот именно как полководцы – ничего выдающегося.
Опыта им недостает, дела реального. Кащей-то давно уж больших войн не вел. Набеги были всякие, налеты, стычки междоусобные. А настоящих войн – кошки наплакали.
Где же тут умения набраться?
Этой зимой Кащей даже выдал всем четверым книжицы ученые. «Гипомнемату», где македонский царь Александр излагал планы своих походов. Семикнижие «Записок о Галльской войне». Трактат ученого Вегеция Рената. И даже книгу хинского мудреца Суня.
Пусть хоть теории набираются, если практики добыть негде.
Теперь он окинул воевод ледяным взором и спросил:
– Прочли ли вы те книги, что я вам дал?
Воеводы заерзали. Соловей, пряча единственный глаз, пробормотал:
– Вельми буквиц было, не превозмог…
– Аррв!.. Аррм!.. Сложно!.. Тррудно!.. Аррм!.. – рыкнул Репрев.
– А я свою прочел, – пророкотал Тугарин. – И словно в лужу смрадную окунулся. Все лишь о том, как противников между собой ссорить, да в спину им потом бить. Не знал чести тот, кто такое писал.
– Нижайше полагаю, что не годятся для нас советы мертвых греков и латинян, – вкрадчиво добавил Калин. – Про хинов я даже речей заводить не стану. Они все народы слабые, только хитростями верх и брали. Нам такое излишне и даже вредно.
– А себя вы считаете сильнейшими на свете, – подытожил Кащей. – Рассчитываете русов шапками забросать. Что ж, поглядим завтра на вашу силу.
В общем-то, ни на что большее он и не рассчитывал. Знал, кто ему служит. Знал, с кем дело имеет. Водить рати в бой эти четверо умеют, на поле брани не оплошают, струсить своим гридям не дадут – ну и на том хвала им.
А общее руководство – оно за самим Кащеем. Кто-кто, а уж он-то здесь в грязь лицом не ударит. У него военного опыта на сотню воевод достанет.
Накопил уж, за тысячи-то лет.
Правда, устарел несколько опыт его. Нынче времена уж не те, что в былые поры.
Но хоть и не те, да отличий немного. Как ездили люди на конях, так и ездят. Как стреляли из луков, так и стреляют. Как бились мечами, так и бьются. Ничто особенно не изменилось.
А если и изменилось – так в худшую сторону. Нынче у людей-то кудесников в войсках нету, секрет грецкого огня забыли, боевые махины давно не строят. Даже фалангами и черепахами ходить разучились – врастопырку дерутся, каждый сам по себе.
Легко победить их будет, пожалуй. Правы воеводы, что не особенно беспокоятся.
– Завтрашний день – решающий, – равнодушно произнес Кащей. – Завтра свершится судьба мира. После того, как мы разобьем русов, я воссоздам мертвецкую рать. После этого мне противников уже не будет.
– Из чего воссоздашь-то, батюшка? – спросил Соловей.
– А из самих русов и воссоздам. Наложу на них Десницу Чернобога, да и подниму всех прямо в кольчугах. Хек. Хек. Хек.
– То-то их женки с мамками потом удивятся! – угодливо рассмеялся Соловей. – А выйдет ли такое без батюшки-то Вия?
– Я и сам навий князь, – холодно ответил Кащей. – Выйдет. Я не сделал так изначально только потому, что призвать отца было проще.
Уже только заполночь отправились воеводы на боковую. Стынущий на холоде Тугарин пошел к кострам своих ящеров, Соловей удалился в шатер, Репрев задрых тут же, на земле, как в обычае у псоглавцев.
А Калин, кутаясь в стеганый халат, двинулся к лесу. Хотел он сделать кое-что, о чем слышал от родителя, когда тот еще ханствовал. Ну так, чтобы спокойствия преисполниться.
На опушке, у самых уже деревьев, стояла полуразвалившаяся избенка. Топчась на когтистых птичьих лапищах, она клацала дверью, грозно щурила окна. Из дымволока тянулась сизая струя.
Яги Ягишны на совете не было. Калин еще удивился тогда – обычно-то вздорная старуха всюду являлась, везде нос длинный совала. Теперь захотел даже подойти, спросить – чего не пришла.
Но увидев, что та делает, – передумал.
Жуткая колченогая карга разделась догола и натиралась какой-то мазью. Калина аж перекосило от ее безобразия… но то вдруг стало куда-то уходить. Спина распрямлялась, морщины исчезали, руки-ноги стройнели. Минута – и стоит возле избы молодая, почти даже красивая женщина. Нос, правда, длинноват остался, а так – вполне себе.
Но внутри та осталась прежней бабой-ягой. Мерзко хихикая, поводя безумными очами, Яга Ягишна запрыгнула в избу, пошуровала там и выволокла из печи… Калин поморщился, поняв, что видит перед собою. Слышал он, что эта старая людоедка детей заживо жарит, да своими глазами не видывал.
Все-таки многовато разной погани у царя Кащея на службе. Никуда без этого, конечно, да на душе все едино тошнотно.
Смотреть на мерзкую ведьмину трапезу хан не стал. Отступил на цыпочках и скрылся в ночной мгле. Еще долго слышал за спиной стихающее бормотание:
– Фыр, фыр, чуфыр, чуфыр!.. Покатаюся, поваляюся, косточек свежих поглодаючи!..
Темно было уже совсем в лесу. Ни зги не видать. Калин пробирался между деревьев почти наощупь, ровно в погребе.
Ну вроде достаточно. Далеко забрался. Тишина кругом, глушь – и только издали звуки чуть слышны.
Калин приложил ладони ко рту и протяжно завыл. Уже через минуту ему ответил другой вой – настоящий волчачий. А вскоре – второй, третий.
Калин не останавливался, пока вторить ему не стал целый волчий хор. Только после этого он, довольный гаданием, воротился в стан, вошел в царский шатер и склонился почтительно перед Кащеем Бессмертным.
Тот не спал, разумеется. Никто не знал, спит ли вообще когда-нибудь их мертвый царь. Перебирая ветхие пергамены, Кащей поднял на Калина холодный, совершенно змеиный взор.
– Радостную весть я принес тебе, – ухмыльнулся хан. – На нашей стороне боги. Завтра верную победу тебе даруют. А русы умрут.
