Рыгнув, демон прервал щебетание маленьких созданий, сидящих на дереве и нетерпеливо ожидающих утра. Он лег на мокрую деревянную скамейку и посмотрел на них. Дома, в Нижнем королевстве, он бы увидел пищащих в листве вредных мелких феечек. Или тяжело шагающих по мощеным улицам безмозглых големов, которых хозяева отправили с каким-нибудь поручением. В этом мире живность была… симпатичнее.
На секунду Аластор позволил себе задуматься: а что если его мир тоже изменился? Даже демоны иногда меняли свои убеждения и кое-что улучшали. Строят ли еще дома из блестящих черных камней? Все так же ли они похожи на сутулые плечи великанов, склонившихся над шумными улицами? По-прежнему ли души, которые он собрал, прислуживают его папеньке-королю?
Потом как из мешка посыпались и другие вопросы. Не занял ли кто-нибудь из пятерых братьев трон, по праву принадлежащий Аластору? Он был старшим сыном, но Бюн младше всего на несколько лет. И когда он смотрел на трон отца, его глаза пылали огнем. Конечно, это был он! Но откуда ему было знать настоящее тайное имя Аластора? И зачем ему понадобилось предавать своих, тем более ради людей?
– Ты знаешь причину, – пробормотал он. На его месте Аластор поступил бы точно так же: если бы был вторым наследником трона Нижнего королевства, то убил бы первого, чтобы не мешал. – Я тебе пальцы переломаю, – поклялся он. – А из кишок сделаю шнурки для ботинок.
А милая младшая сестренка? Все еще в Нижнем королевстве? Может быть, ее отправили наверх, чтобы она и сама собирала души? В это он поверить не мог и вздохнул. Бюн и еще трое братьев издевались над ней, играли на каждом нерве, топтали ее честь, давили ее смелость. И все только потому, что у нее не было обличья животного, а значит, она не могла посещать мир людей.
Образ Аластора, лис, считался символом ума, а гигантская рычащая кошка Бюна была олицетворением силы. Демон, который не мог превращаться в животное, был страшным позором семьи, ведь это означало, что она не идеальна. Это было настолько невыносимо, что Пиру, как и других демонов с подобной болезнью, запирали подальше от чужих глаз, чтобы хоть как-то смягчить позор.
Но Аластор знал, что у его сестры это состояние временное. Оно скоро пройдет, и сестре не придется больше жить в башне, она обязательно найдет маленькую светящуюся часть своей тени, которая сможет в кого-то превратиться. Она продемонстрирует свои таланты и все миры узнают о них. А может быть, она уже смогла, и теперь ходит среди людей и собирает души.
Сама мысль о том, что Пира теперь, возможно, сталкивается с этим шумом и опасностями мира, населенного людьми, заставила его почувствовать себя таким же пустым и безжизненным, как раненая рука мальчика.
Доев тыквы, Аластор поднял тело мальчика со скамейки и расправил плащ из флага за его спиной. Но не успел он и шага ступить, как увидел нечто яркое и великолепно-оранжевое. На обочине лежала самая прекрасная в мире шляпа с квадратными полями и невероятно грязной конической тульей. Лежит тут одна, бери, кто хочет. Как будто судьба специально приберегла ее для него.
Демон удивился, что на ощупь она была такая, такая… восковая, как кожа мертвеца. И вес у нее был совершенно неожиданный. И, конечно, мальчику она оказалась великовата. У него очень маленькая голова, очевидно, в соответствии с размером его мозга. Но если тщедушная шейка ребенка выдержит такое великолепие, он будет носить шляпу с гордостью. Аластор изящно поправил ее и, все так же держа Длинноклыка под мышкой, перешел на другую сторону улицы и ступил на узкую и вымощенную кирпичом дорогу (место для прогулок?). В Нижнем королевстве он видел несколько таких улиц с магазинами, где можно что-нибудь купить себе. Хоть это не изменилось. Луна стояла высоко и светила ярко, он увидел свое отражение в витрине.
– Дураки эти смертные, – проворчал демон. Ему ужасно нравилось, как он выглядит в плаще и новой шляпе.
И пока он случайно не наткнулся на других демонов, например, на очередную пиявицу, Аластор поспешил к следующему магазину с горами сладостей невероятных расцветок. А потом он учуял нечто странное. У мальчика был слишком слабый нюх, по сравнению с тем, к чему привык демон, но ветер той ночью был особенно порывистым. Он кружил по улицам, поднимая пыль и пробуждая воспоминания.
Опавшие листья кружили, пытаясь взлететь к самой луне. Вместе с ними кружил и запах гниения. Демон подхватил своего друга-вампира покрепче и принюхался.
Потратив минут пятнадцать, Аластор обнаружил хобгоблина неподалеку от улицы с магазинами. Глазами мальчика он не мог его видеть, но ошибки быть не могло, он чувствовал приторную вонь гниющих фруктов. Хобы – лучшие слуги, они просто созданы, чтобы поддерживать чистоту и заботиться о хозяевах.
В Черном дворце у Аластора была целая армия таких слуг, они заботились о нем, одевали его, занимались корреспонденцией и шпионили за братьями. Тени людей были обычными рабами: проклятые до скончания времен, они выполняли черную работу: чистили канализацию, собирали урожай на полях острого, как бритва, длиннокуста. А хобов ценили, им доверяли выполнять работу без надзора.
Семьи хобов веками хранили верность домам душегубов, так было и в доме Аластора. Его няня-хоб была дочерью няни-хоба его отца, а та была дочерью няни его деда. Ростом хобы примерно с ребенка, а кожа у них – прекрасного пепельно-серого цвета. Особенно Аластору нравились их глаза, ярко-желтые, сверкающие над миленьким носиком, круглым и красным как редис. Впрочем, главной чертой гоблинов были рычаще-фыркающие хриплые вздохи, с которыми они вынюхивали грязь и потом кидались ее убирать.
Поэтому Аластор слегка удивился, когда увидел, что с длинных красных закрученных рогов хоба свисает полусгнившая тыква, а в ушах у него нет золотых серег, полагавшихся за долгие годы службы. Вместо чистейшего белого паучьего шелка, в который одевались гоблины в нижнем мире, он носил что-то вроде платья из газет и чего-то серебристого. Оно пошло складками, когда хоб замахнулся палкой на шипящего бездомного котенка. Хоб охранял кучу рассортированного мусора. Ящики, яркие контейнеры и картонные коробки он сложил в некое подобие башни.
– Убирайся! – голос мальчика сорвался, но этого хватило, чтобы напугать котенка, который убежал в глубь переулка и растворился в ночи. Аластор ждал, пока к нему обратятся подобающим образом, но гоблин только вздохнул и отошел к своей башне. Очень аккуратно он убрал свою палку-меч в коробку с надписью «Кетчуп HEINZ» и заполз внутрь на четвереньках, перебирая костлявыми ладонями и коленями. Должно быть, это какая-то шутка…
Аластор кашлянул. Хоб не возвращался. Аластор кашлянул еще раз, погромче. В конце концов, когда из башни послышался сиплый храп проклятого существа, демон решил позвать его.
– Слуга, приказываю тебе явиться! Выйди и подчинись мне! За это я дам тебе… Э-э-э… – Аластор замолчал и огляделся. Длинноклык казался все тяжелее, поэтому он поставил его на землю и поднял яблоко, которое выглядело достаточно тошнотворно. – Я дам тебе этот редкий фрукт.
Но увидел только желтые глаза, сверкающие в темноте башни.
