Понедельник вполз как змея, бесшумно проскользнув, а мы не успели подготовиться. Все вокруг было покрыто инеем, а листья, которые раньше еще держались на деревьях, за ночь облетели из-за резкого похолодания. Я не мог избавиться от чувства, что это конец.
Я честно пытался не падать духом, понимая, что мои страх и беспомощность делают душегуба только сильнее. О полном провале я и не думал, ведь на кону стояла жизнь моих близких. Но иногда меня трясло от ужаса, и я ничего не мог с этим поделать.
– А если я случайно пораню кого-нибудь? – прошептал я, когда мы ждали автобуса. Аластор молчал. Но не спал. Он как будто ждал чего-то.
– Я буду рядом, – заверила Нелл. – У нас почти все уроки совместные. Если станет совсем плохо, скажи мне, что-нибудь придумаем. Все будет в порядке.
Но ничего не было в порядке. Это стало ясно, когда миссис Андерсон вошла в класс и зарыдала. Пропала Элеонора, школьный тарантул.
– Пожалуйста, если кто-то видел ее… Если вы ее взяли, просто верните, никаких вопросов не будет.
Я посмотрел на Нелл, но она только пожала плечами. Может, оборотень решил вернуться к Мисси. Все равно странно, что она просто исчезла, ведь она находилась в школе только для того, чтобы присматривать за Нелл. Но сама Нелл, конечно, так не думала.
На уроке математики Аластор заставил меня пинать девочку, которая сидела впереди, пока она не расплакалась, а учитель не выгнал меня из класса за «грубое и деструктивное поведение». А раз Нелл не могла уйти со мной, остаток часа я колотил здоровой рукой по стене, пока не разбил костяшки в кровь. Нелл была в ужасе, но что она могла сделать? Только отвести меня в медпункт.
Аластор не останавливался.
Мистер Гупта устроил внезапный тест по древнегреческой литературе. Я устал, голова немного кружилась, но ответы я знал. Или думал, что знал. В конце урока учитель подозвал меня. Его темные глаза сузились, когда он увидел мою перебинтованную руку. Я придерживал ее другой, уже давно перебинтованной рукой. Думаю, это выглядело странно.
– Не знал, что вы знаете греческий, – сказал он.
Меня снова начало подташнивать.
– Я не знаю!
– Правда? – спросил мистер Гупта, взяв мой листок. – В таком случае не тратьте мое время на глупые шутки. Если не знаете ответа, не пишите ничего.
Я скосил глаза, чтобы увидеть ответ на первый вопрос. Да, это был мой неразборчивый корявый почерк, но буквы точно не английские.
«Όταν τον Δία γεννήθηκε ο ίδιος πατέρας προσπάθησε να τον σκοτώσουν επειδή γνώριζε ότι θα ανατρέψουν τον μία ημέρα»
[11].
«Мой ответ совершенно верен! – сказал Аластор. – Не понимаю, отчего он так расстроен.»
– Я впечатлен, что вы знаете так много греческих букв, – сказал мистер Гупта. – Полагаю, стоит поставить вам несколько баллов за изобретательность.
– Простите, сэр, – сказал я, потому что не знал, что еще можно сказать.
Нелл, к счастью, догадалась, что в столовой не стоит садиться рядом с остальными. Мы обедали на баскетбольной площадке, и ушли, как только какие-то ребята пришли поиграть до начала урока.
– Нелл! – окликнул ее кто-то. Мы обернулись и увидели Нортона, который бежал к нам по жухлой траве. Сегодня на нем было все красное.
– На что ты сегодня разозлился? – спросил я, глядя на красный и, кажется, горнолыжный костюм. Наверное, ему теплее, чем всем, кто вышел на улицу в этот морозный день. За его спиной девочка на баскетбольной площадке отвлеклась и слишком сильно подала пас. Мяч попал прямо в голову Паркеру, который сидел рядом с площадкой и следил за игрой.
Нортон удивленно поднял брови:
– Почему ты думаешь, что я в ярости? Красный – цвет страсти… Ох, ладно. Вот! Я не забыл.
В руках он держал старый, видавший виды iPod.
– Спасибо тебе! – Нелл обняла Нортона, и его лицо стало такого же цвета, как и его костюм.
– Н-не за что, – ответил он. – Он твой, мне несколько недель назад подарили новый, на день рождения.
Я дождался, когда Нортон отправится на урок, и спросил:
– Зачем это?
Нелл сунула наушники мне в уши и стала листать меню, пока не нашла то, что искала. И это был не плей-лист, а рингтоны для будильника. Я не успел повторить вопрос, как раздался колокольный звон. Чистый звон больших, настоящих колоколов раздавался у меня в ушах.
Аластор завизжал. Буквально завизжал.
Я вынул наушники, наслаждаясь его стонами – возможно, чуть больше, чем следовало.
– Ого, а он, кажется, совсем не фанат!
Нелл снова вставила наушники мне в уши и сделала звук погромче.
– Совсем забыла об этом, извини. Душегубы ненавидят колокольный звон. Слишком чистый и красивый звук. Как только он начнет чудить, просто включай это. А на ночь мы поставим трек на повтор и наконец-то поспим. Аластор слишком устанет, чтобы мучить тебя днем.
То, что я чувствовал, было похоже на электрический разряд. Аластор сжимался и дрожал, когда слышал колокола. Напряжение в ногах и руке исчезло, как будто он ослабил хватку.
– А если он не сможет спать ночью, ему придется это делать днем, иначе он слишком устанет, чтобы пытаться мной управлять, – закончил я. – Нелл, ты гений.
– Школьный звонок на прошлой неделе навел меня на мысль. Жаль, конечно, что это просто дурацкий будильник, а не настоящий колокольный звон. – Она улыбнулась. – Ну ладно, как временное решение это тоже неплохо. Главное, не попадайся учителям, а то iPod отберут.
Но я вовсе не собирался жаловаться на временное решение. Даже простой пластырь может остановить кровотечение.
Как только я узнал, что тоже могу устроить Аластору встряску, день сразу стал намного лучше. Я вставлял наушник в ухо, когда учителя отворачивались, на переменах, и просто когда хотел услышать его вой.
Я посетил все уроки, кроме физкультуры. Тренер не был в восторге, что я отпросился. Но Нелл спросила, как я буду заниматься с поврежденной рукой и что, если будущая звезда легкой атлетики никогда не восстановится. А вдруг я не смогу участвовать в весеннем состязании по бегу? (Нелл все-таки очень хорошая актриса.)
