* * *
Отсмеявшись, Ксаррон посерьезнел и вытянулся на постели, заложив руки за голову. На моей постели. Впрочем, я пока не претендовал на спальное ложе и довольствовался креслом, из которого и рассказывал кузену о своих злоключениях. Кошечка, получившая имя Шани, свернувшись калачиком спала на столе, рядом с кайрис, по-прежнему упрятанной в ножнах.
Моё появление в Доме вместе с двумя новыми «женщинами» вызвало у Магрит, мягко говоря, недоумение. А когда кошка, утомлённая путешествием по Межпластовому Потоку, не найдя укромного уголка, сделала лужицу прямо посреди холла, недоумение сестры переросло в гнев. Напускной, конечно, и на все укоры и обвинения вроде «Тебе мало домашних животных?» и «Собираешься захламить Дом ещё и старым железом?» я только виновато улыбался. В конце концов, Магрит тряхнула мелко завитыми локонами, в каждом из которых треть волосков была ровно на тон темнее остальных (и как можно добиться такого эффекта?), и гордо удалилась... на кухню, под ручку с тётушкой Тилли, которая в этот день гостила в нашем Доме и которая приложила все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы последняя фраза беседы двух давних подружек долетела до моего слуха без искажений. «Не ругайте его, милая, дети все такие: вечно тащат домой всякую гадость... Наиграется — выбросит».
Нет, тётушка, не выброшу. И играться не буду. Всё гораздо сложнее и гораздо проще. И если у меня получится...
— Некромант? — Задумчиво пожевал губами Ксо.
— Наверное.
Изумрудный взгляд наполнился удивлением:
— Что значит «наверное»?
— Ну... Я не уверен, что он специализировался именно на некромантии. Возможно, это было его маленьким увлечением. Для расширения кругозора.
— Труп он поднял? — Уточнил кузен.
— Поднял.
— И у тебя остались сомнения?
— Не каждую же минуту своей жизни этот парень был труповодом. Только не говори, что склонность к тому или иному виду магии предопределяется ещё при зачатии!
— Вообще-то, да.
— Что?
— Предопределяется. Именно при зачатии, — кивнул Ксо.
— Да пошёл ты...
— Я не шучу, Джерон. Ты и сам прекрасно знаешь, что рисунок Кружева очень сильно влияет на возможности мага. Нельзя сказать, что однозначно задаёт то или иное направление пути, но в общих чертах... Всё зависит от количества одинаковых фрагментов, а исходных узоров насчитывается довольно мало: каких-то несколько сотен.
— Мало? А по-моему, слишком много!
— Если учесть, что не все они отвечают именно за магические способности, набор фигур для игры прискорбно скуден. Но тем проще отслеживать прирост в каждой группе, не так ли?
— Ты его отслеживаешь?
— Не я лично, — мечтательный взгляд в потолок. — Но меня... ставят в известность. Вот как сегодня, например.
— Я всего лишь рассказал, чтобы...
— Отработать потраченные деньги? Знаю. Но ты в любом случае не стал бы умалчивать о произошедшем.
— Это ещё почему?
— Потому что это неправильно, — Ксаррон перевернулся набок и подпёр голову рукой.
Да, неправильно. Но есть и другая причина, о которой не нужно знать никому, кроме меня. Шелест Нитей Гобелена. Может быть, тот же Ксо способен его услышать, но беда в том, что я не просто СЛЫШУ. Они проходят сквозь меня и, пока находятся в пределах моего тела, становятся моей частью. Самой настоящей частью. И когда одна из них рвётся, что-то обрывается и внутри меня. Это не боль — иначе я бы давно умер. Это... как прощание с близким тебе существом. Существом, которое казалось неотделимым, но которому пришло время уходить. Навсегда. Самое тяжкое ощущение — обязанность говорить «прощай», когда всем сердцем желаешь сказать «до встречи»...
— Ты меня слушаешь?
— А?
Ехидный прищур всегда удавался кузену лучше прочих гримас:
— О чём-то мечтаешь?
— Нет. Не мечтаю.
— И замечательно! Избыток мечты вреден для здоровья, — торжественно изрёк Ксо, немного подумал и добавил: — Как и избыток всего остального.
— На этот счёт можешь не волноваться.
— Разрешаешь? Какая неслыханная щедрость! Тогда перестань таращиться на старый ржавый меч с таким видом, как будто души в нём не чаешь.
— Ксо, я бы попросил!
— О чём? — Заинтересованно приподнятая золотистая бровь.
— Не говорить в таком тоне о...
— Старом ржавом мече?
Я сделал паузу, считая в уме до десяти, потом сказал, спокойно и серьёзно:
— Я тебя побью.
— Нет, не побьёшь, — отрицательно качнул головой кузен. — Во-первых, попросту не сможешь, а во-вторых, ты и сам знаешь, что я прав.
— Ксо...
— Прав, прав! Это всего лишь старая железяка. Да, способная наделить кое-каким могуществом. Капризная. Своевольная. Непримиримая. Всегда поступающая так, как сама того желает. Ведь она сама вернулась в пределы этого облика? Сама?
Я не ответил, но молчание было красноречивее всяких слов, и Ксаррон торжествующе кивнул:
— И разумеется, она поступила так, намереваясь тебя защитить, хотя ты не нуждался в подобной защите?
— Да, — выдавливаю сквозь зубы.
— Так о чём жалеть? О женской дурости? Брось! И сделай скидку на то, что Нэмин’на-ари и была создана служить и защищать. Она просто не умеет поступать иначе. К сожалению.
— Почему нельзя было сказать об этом раньше?
— Раньше? — Нахмурился кузен. — А ты спрашивал?
— Много раз.
— И у кого?
— У твоей матушки.
— А! — Ксаррон махнул рукой. — Нашёл кладезь премудрости... Тилирит всегда отвечает только на незаданный вопрос, а думает вообще о чём-то своём, поэтому не следует искать истину в её кладовых.
— А в чьих следует?
— Мог бы спросить у меня.
— Можно подумать, ты всегда рядом!
— Не всегда. Но если уж наболело, мог бы меня найти. Хоть дома.
Я посмотрел на кузена расширенными глазами:
— Заявляться к тебе домой? Вот спасибо за совет! Хочешь, чтобы Элрон устроил свару?
Ксо довольно сощурился:
— Занятное было бы зрелище... Впрочем, хватит болтать о ерунде: поговорим о более полезных вещах. Например, о некромантии.
Я фыркнул:
— Да уж, полезная... Зачем она нужна?
— О, применений у сего искусства великое множество! — Кузену надоело лежать, и он сел, свесив ноги с кровати. — В частности, разговор с духами предков. Вот ты хотел бы поговорить со своими предками?
