— Положим, эти вещи могут быть сторонами одной монеты, — предположил кузен. — Но в данный момент я хочу, чтобы мы поговорили серьёзно и ответственно. Почему ты выбрал именно это место?
Я потёр переносицу, собираясь с мыслями.
— Книги, которые ты мне подсунул...
— Познавательны?
— Весьма. И кое-что в них, а также в событиях прошлого года меня зацепило.
— Излагай!
Ксаррон плюхнулся в кресло, изъявляя готовность к долгой беседе.
— До структур заклинаний я не дошёл, зато покопался в основных принципах... Для того, чтобы поднять мертвеца, необходимо много всякой всячины, но самое главное: нужен изрядный впрыск Силы и в самом начале, и на протяжении действия чар. Тем более, если объект должен действовать условно-самостоятельно и по возможности разумно. Как можно обеспечить «пищей» сравнительно большое количество поднятых? Тянуть из Нитей? Слишком долго и тягостно. А вот если напрямую взаимодействовать с Источником, может получиться.
— И?
— Вполне вероятно, что похищение принца Рикаарда было связано как раз с попыткой некоего некроманта найти пути к дармовой Силе.
— Логично, — кивнул Ксо. — Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть.
— Так ничего и не выяснили?
— Увы. Меня больше занимали твои проблемы, и я несколько ослабил внимание. Впрочем, не было никаких тревожных новостей.
— Ну да, не было. Рыли потихоньку могилы, вот и всё.
— Поверь, всегда находятся любители покопаться в мертвечине... И не смотри на меня так!
— Как?
— Осуждающе! Хорошо, допустим, что принц был нужен некроманту. Но, как это ни прискорбно, просто так изымать Силу из Источника посредством Моста нельзя: только артефакт может питаться таким образом.
— А что, если артефакт имеется?
Ксаррон задумчиво скрестил руки на груди.
— Вряд ли. Слишком тонкая работа нужна. Работа старых мастеров: новые ещё до нужных высот не доросли.
— Отрицаешь возможность?
— Нет. Просто появление подобного артефакта непременно было бы замечено. В данный момент ничего подобного не существует.
— Но может появиться?
— Может. И такое развитие событий мне не нравится... Но всё-таки, почему Вэлэсса?
— Потому что рядом с ней находят «Слёзы Вечности».
По тонким губам скользнула усмешка.
— Да, есть такое.
— Они тоже могут служить Источниками, разве нет?
— Месторождение охраняется, и очень надёжно.
— Уверен?
— Лучшие Егеря, которые есть на Западе.
И вправду, надёжная охрана: подразделение Тайной Стражи, обученное для ведения боевых действий в любых условиях и с любым противником. До полного истребления последнего.
— Но всё же хотелось бы убедиться.
— Как тебе будет угодно. И чтобы ты не скучал в дороге... — Ксаррон вдруг заулыбался и приветственно махнул рукой: — А, вот и вы, Мастер! Право, не надо было спешить, но тем лучше: я уже почти закончил. С остальными делами и безделицами вы знакомы куда ближе, чем я!
— Вы, как всегда, льстите мне, милорд Ректор, — раздался от дверей голос, обладатель которого с самой первой встречи вызывал у меня желание шутить. В частности потому, что и сам шутил охотно и помногу.
Седая борода всё так же аккуратно пострижена, а серые глаза по-прежнему внимательны и добры, но разглядеть эту доброту может далеко не каждый: почему-то всех пугают суровые черты открытого лица и экономные движения человека, разучившегося понапрасну тратить своё и чужое время.
Здравствуй, Рогар. И не чаял свидеться с тобой.
* * *
— Извини, что задержался.
— Ничего, мне было, чем заняться.
— Я... мог и вовсе не вернуться.
— Бывает.
Что я делаю, кто бы мне объяснил? Выпрашиваю прощение? Да, с чистой совестью, но грязными намерениями. Вот только у кого выпрашиваю: у Мастера или у себя самого?
— Я дал тебе обещание и находился в шаге от того, чтобы никогда его не выполнить.
Тоскливо смотрю на один из завитков древесных волокон поверхности стола. Пальцы елозят по бокам даже наполовину не опустевшей кружки.
— Джерон!
Окрик заставляет поднять глаза.
Рогар качает головой, потом отнимает у меня несчастную посудину и строго объявляет:
— Я не твоя возлюбленная, и нечего извиняться, будто назначил свидание, а сам не пришёл! Я давно живу на свете, и успел понять: не надо винить человека за то, в чём он не может быть виноват.
— Почему же не может... Может. Я помнил о долгах, но пренебрёг их уплатой.
Выдох, которым Мастер отмечает мои слова, больше всего похож на скорбное сопение. Впрочем, таковым оно и является:
— Последний раз повторяю: никто из нас никому и ничего не должен! Никто. Никому. Ничего. Всего лишь три коротких слова: неужели их так трудно запомнить?
— Нетрудно.
— Так в чём же дело?
— Во всём. И ни в чём. Не знаю. Но я чувствую себя...
— Идиотом? Тогда можешь не переживать по этому поводу: ты и ведёшь себя, как идиот. Самый настоящий.
Обдумываю услышанное и согласно киваю:
— Да, так и есть.
Рогар начинает нервно постукивать пальцами по столу.
— Уговоры на тебя не действуют. Может, стоит приказать?
— Попробуй, — разрешаю охотно и поспешно, но не могу скрыть сомнение в действенности указанного метода, и мой собеседник качает головой:
— Я знаю сотню куда более приятных способов провести время! Нет, приказов ты от меня не дождёшься. Сам будешь себе приказывать.
— Что именно?
— Перестать ныть!
Провожу пальцами по губам. Сверху вниз. «Тпрунькая», как любят поступать дети, когда им хочется кого-то подразнить.
— Нет, чего не могу, того не могу. Потому как, находясь в помрачённом состоянии духа и тела...
Рогар сморщился и подпёр голову рукой, глядя на меня прямо-таки душераздирающе. В том смысле, что жалобно и трогательно. М-да, надо отдать человеку должное: кривляться он умеет ничуть не хуже меня. А раз так...
Широко улыбаюсь:
— Всё, прекращаю!
— В самом деле?
Мне, разумеется, не верят. И правильно делают: я ещё возьму своё. И в нытьё, и во всём остальном.
— Клянусь памятью моей матушки!
«Не боишься прослыть клятвопреступником?..»
