— Как им дальше жить со своим нерадивым хозяином!
Новый взрыв смеха, но теперь не столько обидного, сколько озадачивающего.
Всю жизнь мечтал попасть в место, которого нет, чтобы вести дурацкий разговор с малявкой, которой... А кстати, существует она в реальности или родилась в воспалённом воображении?
— Это, как тебе удобнее, — ответила девочка на невысказанный вопрос.
Читает мои мысли? Точно, разговариваю сам с собой!
— Если тебе нравится так думать, думай, — следует милостивое разрешение.
— Прекрати копаться в моей голове!
— Было бы в чём копаться... — хмыкает моя собеседница. — Как будто у тебя там целое поле! В лучшем случае, маленькая клумба.
— Послушай, если я сразу не отшлёпал тебя по... — И какое определение подобрать? Задница? Сомневаюсь, что даже на ощупь отыщу названный предмет под рубахой. И взяться-то не за что... — В общем, если не отшлёпал сразу, думаешь, не сделаю этого чуть позже?
— Не сделаешь, — довольно подтверждает малявка.
— Не будь так уверена!
— А я и не уверена. Я знаю. Хороший отец никогда не наказывает своих детей. А из тебя получится очень хороший отец.
Я оступился, и от падения носом в грязь меня удержала только уздечка, за которую судорожно схватились мои пальцы. Какой, к фрэллу, отец?!
Гневно поворачиваюсь, собираясь отчитать маленькую насмешницу, но встречаюсь взглядом с тёмными и тёплыми, как южная ночь, глазами.
— Очень хороший, — повторяет девочка и улыбается. Такой странно беззащитной улыбкой, что всё моё негодование бесследно улетучивается.
— Я... вряд ли смогу стать отцом.
— Не торопи время: оно способно на истинные чудеса, но всё происходит в свой черёд, а не по заказу.
— Да, но...
— Тебе ещё рано думать о детях! — Важно заявляют мне. — Вот на пару годков старше станешь, тогда и...
Она вдруг осеклась, словно к чему-то прислушиваясь, потом кивнула и весело сообщила:
— Как раз сейчас один шаг по оси времени ты сделал. С днём рождения, Джерон!
«С днём рожд...» Фрэлл! В самом деле. Как я мог забыть? А, зачем спрашиваю: потому и забыл, что слишком давно не отмечал годовщину своего появления на свет. Неужели, именно сегодня? Значит, дома начинается траур...
— Не волнуйся, траура больше не будет.
— Ты-то откуда знаешь?
Девочка обиженно поджимает губу:
— Моя осведомлённость в других вещах тебя не удивляет, а простейший вывод, который ты мог бы сделать сам, вызывает прямо-таки бурю эмоций! Вот уж кто состоит из странностей, так это ты!
Опять сглупил. Всё верно: нет нужды в трауре, если никто не умер. То есть, умер, но вернулся. В другой форме и с другим содержанием, но всё же вернулся. И привёл с собой новую жизнь.
— Это правда? Будет праздник?
— Ну ты как ребёнок... Какой же день рождения без новорождённого? Этот праздник — твой и только твой, а все остальные участвуют в нём, если ты им это позволяешь.
И она права. Мой праздник... Но не думал встречать его на Сонной Дороге.
— Почему там? Мы давно уже вернулись на тракт, и не дальше, чем в миле отсюда, есть трактир, в котором ты сможешь выпить за собственное здоровье, — невинным тоном изрекла девочка.
Вернулись?! Я огляделся по сторонам.
Никакого тумана: лес, ощетинившийся голыми ветками и темнеющий мокрыми стволами. И дорогу видно, несмотря на быстро приближающиеся сумерки. Самый обычный пейзаж, разве что... Ветки деревьев не такие уж голые: даже в сером свете заметны набухающие на них почки. Но когда мы выезжали из Виллерима, не было даже намёка на появление листьев!
— Туда, куда вы попали, время не заглядывает, но это не значит, что оно обходит стороной и весь остальной мир! — Ехидно подмигивает девочка.
— Мы... опоздаем?
— Почему? Приедете как раз вовремя: дорога шла хоть и между мирами, но параллельно вашему пути. Ты всё успеешь, Джерон. Всё, что должен.
— Кто ты? — Наконец решаюсь задать вопрос, с которого следовало бы начать беседу.
— Ты же говорил, что знаешь меня? Или передумал? — Так могла бы улыбаться зрелая женщина, но и на бледном детском личике эта улыбка кажется удивительно уместной.
— Я говорил, что знаю ТЕБЯ, но не говорил, что знаю, КТО ТЫ!
— И верно... — тихий смешок. — Но ты мог бы и понять... Сначала спросил, люблю ли я шутить, а потом дурачком притворяешься. Некрасиво.
Шутить? Но в мыслях я поминал...
— Пресветлая Владычица?
Она поморщилась, словно не одобряла такого обращения к себе.
— А ещё Всеблагая Мать. Так меня называют. И всё время ошибаются... Я ничем не владею, и у меня нет детей, потому что...
— Потому что ты сама — дитя.
— Правильно! А что больше всего любят делать дети?
— Играть.
— Странно, что ты знаешь это, хотя сам никогда не был ребёнком. Впрочем... Ты ведь уже играешь со мной, а значит, не отказываешься от детства. Подойди поближе!
Я исполнил её просьбу, и когда оказался совсем рядом с лошадиным крупом, девочка нагнулась и мимолётно прикоснулась губами к моему лбу.
— С днём рождения, Джерон!
А в следующий миг она соскользнула вниз, по другую сторону лошади, но босые ноги так и не коснулись земли. Словно и не было никакой девочки и странного разговора. Я бы подумал, что мне всё приснилось, если бы не глиняные разводы, оставшиеся на жёлто-серой шкуре в тех местах, где Пресветлая Владычица возила по ней испачканными ступнями...
* * *
— У тебя и в самом деле сегодня день рождения?
Поскольку, заканчивая фразу, Хок впился зубами в куриную голень, последние слова прозвучали совершенно невнятно. Впрочем, смысл вопроса был полностью ясен и мне, и Мэтту, который смерил рыжика взглядом, полным сожаления, и заметил:
— Ты спрашиваешь об этом уже в одиннадцатый раз.
— Правда? — Потрясённый Хок на мгновение оторвался от поглощения жареного мяса. — Ты что, считал?
— Конечно, нет, — вздохнул я. — Он тебя дразнит.
— А-а-а-а! — Успокоенно кивнула рыжая голова.
Теперь маг посмотрел на меня. С лёгкой досадой в тёмных глазах.
— Зачем испортил веселье?
— Веселье? — Я подпёр подбородок рукой. — И часто тебя веселят издевки над теми, кто слабее?
— Это почему я слабее? — Возмутился Хок.
— Да-да, расскажи, в чём он слабее меня! — Подхватил Мэтт, злорадно улыбаясь.
