– О чем рассказ?
– Так, описание одной девицы. В январской книжке «Артиста» найдете изображение одного молодого человека, страдавшего манией величия.
– Любопытно. Как называется?
– Называется эта повесть так: «Черный монах».
Пушкин понимающе кивнул.
– Вероятно, что-то мистическое?
Чехов немного смутился.
– Не совсем… Засим хочу наградить русскую публику еще многими произведениями, но так как они еще не написаны или же только еще начаты, то пока умолчу о них. Хочу писать, как Потапенко, по шестьдесят листов в год.
Как раз вовремя появился Эфенбах, сжимая в одной руке бутылку коньяка, а в другой три бокала.
– Похвально! А пьески не желаете сочинять? Вот Потапенко ваш тринадцатого декабря дал премьеру пьесы «Жизнь» в Малом театре. Этакий ворон быстролётный! Как говорится, где курочка не клюнет, там по грибочку соберет!
С новым интересом Чехов взглянул на начальника сыска.
– Пьесы – это скучно, – ответил он.
Михаил Аркадьевич со звоном шмякнул бокалы на стол и гусарским взмахом наполнил.
– А у нас в сыске столько историй, так и просятся на сцену! Вот вчера, к примеру, дельце закончили. Правда, Пушкин?! Вам, друг мой литературный, полезно знать!
– Что же за история? – спросил Чехов, вытаскивая записную книжку. – Ловлю вас на каждой фразе, на каждом слове и спешу скорее запереть все эти фразы и слова в свою литературную кладовую, авось пригодится! О чем же?
Хоть Пушкин делал предупреждающие знаки, Эфенбах отмахнулся.
– Представьте: три сестры – убийцы! А?! Каково?!
– Не совсем точно, – вмешался Пушкин. – Они не все убийцы…
Его не слушали. Эфенбах смеялся чистым, радостным смехом. А Чехов что-то торопливо заносил в блокнот.
– Три сестры, – проговорил он. – Интересное название… для пьесы. Что же они сделали?
2
В «Славянском базаре» от постояльцев было не протолкнуться. Сандалов еле успевал сдавать номера. Гости ни в чем себе не отказывали, к портье стекались чаевые. Зато половые и коридорные носились как угорелые и все равно не успевали.
После полудня у конторки Сандалова появился новый гость. Судя по бобровой шубе, брильянтовой заколке, массивному перстню и горе чемоданов, господин состоятельный. Такому особый подход нужен.
Сандалов принял самый радушный вид и выразил глубокое почтение столь важному посетителю. Гость прибыл из Нижнего и желал получить от Москвы все возможные развлечения. Сандалов сразу понял, что клиент выгодный. А потому надо предоставить все, что только душа его пожелает. И не только душа.
– Имею честь предложить особый номер! – почти шепотом сообщил он.
– Что в нем особенного? – спросил купец.
– Должен заметить, что это самый лучший номер нашей гостиницы. Интерес его, однако, в ином. Представьте: там обитают привидения!
В глазах нижегородца зажегся огонек интереса.
– Привидения?! – повторил он, облизнувшись. – Эка что! Страсть как люблю такие байки.
– Именно так-с! Души убиенных.
– Там что, человека убили?!
Сандалов всем своим видом показал, что про такую ерунду, как один мертвец, и говорить не стоило.
– Целое семейство сгинуло! – доверительно сообщил он. – Трое братьев, наследники купеческой фамилии, все как один сгинули. Души их неприкаянные в том номере обитают. А все потому, что роковое проклятие!
– Вот оно как! – обрадовался купец. – Что за проклятие такое?
Портье наклонился к драгоценному гостю.
– Началось все лет двадцать тому назад. С их отца, купца Немировского, в Москве фамилия известная. Так вот, как-то раз повстречал он красавицу цыганку. Ох и полюбил ее Филипп Парфенович, ох полюбил…
